Мелани Милберн - Забытый брак

— Тебе нравилась вилла. Когда я в первый раз привез тебя туда, ты сказала, что это самое прекрасное место на земле.

Эмелия попыталась увидеть прекрасную виллу внутренним взором, но не преуспела. Память выдавала чистый белый лист.

— А почему я попала в аварию в Лондоне? — спросила она. — Как я там оказалась? Тебя, случайно, не было со мной в машине?

Яркая стремительная молния снова проскочила в глубине его глаз, неуловимая, как движение руки иллюзиониста.

— Не было. Ты ехала со своим… — Хавьер сделал едва заметную паузу. — С Питером Маршаллом.

Холодная рука ужаса схватила Эмелию за сердце и безжалостно, болезненно сжала.

— Питер был со мной? Он сильно пострадал? Я могу его увидеть? Как он?

Тишина, воцарившаяся после пулеметной очереди ее вопросов, звенела от напряжения. И оно нарастало с каждой секундой, грозя вылиться в страшный аккорд, который Эмелия не хотела слышать.

— Мне жаль, — сказал Хавьер лишенным эмоций голосом, — но Питер не выжил в аварии.

Питер погиб?

— Нет… — Разум Эмелии наотрез отказывался воспринимать эту информацию. — Он не мог… Он не мог погибнуть… У нас были такие планы…

Выражение лица Хавьера не изменилось ни на йоту. Эмелии казалось, что он читает реплики из глубоко безразличного ему сценария.

— Он умер, Эмелия. Врачи не смогли его спасти.

Слезы покатились по ее щекам.

— Но я так его любила, — едва слышно прошептала она. — Мы выросли вместе, у меня не было друга ближе… — Внезапная кошмарная догадка ударила как молот, глаза молодой женщины расширились от ужаса. — О господи… Кто был за рулем? Это я его убила? О господи, господи…

Только тогда Хавьер прикоснулся к ней, положил ладонь поверх ее руки, повторив недавний жест врача. Но это прикосновение не было прохладным и профессиональным, оно словно бы обожгло тонкую кожу Эмелии.

— Ты никого не убивала. Питер был за рулем, он превысил скорость и не справился с управлением.

Ей стало легче, но всего на миг. Ощущение утраты дорогого друга постепенно заполняло душу Эмелии, хотя мысль, что Питера больше нет, казалась слишком огромной, чтобы уместиться в мозгу и в сердце. Эмелия все еще надеялась, что это лишь сон, что она вот-вот проснется в своей маленькой квартирке на Ноттинг-Хилл, позвонит Питеру, и они, как обычно, обсудят программу ее выступления на вечер.

— Я понимаю, какое это для тебя потрясение, — мягко сказал Хавьер. — Увы, легких слов для таких новостей человечество еще не придумало.

Эмелия сморгнула слезы, с трудом протолкнула в сухое горло липкий комок. Словно прочитав ее мысли, Хавьер подвинул к кровати столик, налил в стакан воды из графина:

— Попей. Тебе станет лучше.

«Как он не понимает, что мне уже никогда не станет лучше? — подумала Эмелия. — Разве глоток воды вернет к жизни моего лучшего друга?» Тем не менее она пригубила воду и только после этого, нахмурившись, оттолкнула стакан.

— Я не понимаю… Как я оказалась в машине с Питером в Лондоне, если была замужем за тобой и жила в… Ты сказал, в Севилье?

— В Севилье. Я живу… мы живем в нескольких километрах от города.

Эмелия не пропустила мимо ушей эту маленькую поправку, но не поняла, как ее следовало толковать. Взглянув на левую руку Хавьера, она увидела золотой ободок кольца среди маленьких черных волосинок на нижней фаланге длинного пальца. Ее желудок снова ухнул куда-то вниз, где ему было совершенно не место, но на сей раз Эмелия постаралась проигнорировать приступ тошноты.

— Если мы были женаты, как ты говоришь, где мои кольца? Может, они мне что-то напомнят…

Хавьер порылся в кармане, достал два кольца и с легкостью надел их на изящные пальцы Эмелии. У нее захватило дух от великолепия бриллиантов — большого ограненного камня на одном кольце и россыпи маленьких на другом. Мелькнула робкая надежда, что такие великолепные, неприлично дорогие украшения наверняка разбудят какие-то воспоминания об обстоятельствах, в которых были ей преподнесены.

Ничего. Nada.

Эмелия взглянула в лицо мужа:

— Так я поехала в Лондон одна, без тебя?

— Я был в Москве по делам. Я часто там бываю. Ты поехала в Лондон, чтобы… пройтись по магазинам.

«Ну вот, опять, — отметила Эмелия, стараясь проникнуть за плотно закрытые ставни его взгляда. — Опять эта маленькая пауза, опять осторожный выбор слов».

— А почему я не поехала с тобой в Москву?

Теперь после очередной крошечной паузы перед ответом она была уверена, что Хавьер что-то от нее скрывает.

— Ты не всегда сопровождала меня в поездках, особенно зарубежных. Предпочитала оставаться дома или проводить время в Лондоне, покупая вещи в знакомых магазинах, где все говорят на понятном языке.

Эмелия задумчиво прикусила губу, теребя пальцами край простыни.

— Это очень странно. Я ненавижу шопинг. Мне всегда так трудно подобрать вещи нужного размера, и меня раздражает настойчивость продавцов.

Он не ответил. Просто стоял рядом и смотрел сверху вниз, усиливая возникшее у нее чувство, что она забрела в чью-то чужую, непонятную жизнь. Если она так сильно любила Хавьера, почему предпочла ненавистный шопинг в Лондоне возможности побыть с ним, пусть даже в деловой поездке? Не очень-то логичный поступок для хорошей жены. Эмелия поймала себя на тревожной мысли, что такое поведение было свойственно ее матери.

— Хм… Прости, что задаю странный вопрос но… — она облизнула губы, собираясь с силами, — у нас счастливый брак?

Вопрос надолго завис в воздухе. В конце концов губы Хавьера дернулись в улыбке, не коснувшейся его угольно-черных глаз.

— Конечно, мы счастливы, дорогая, как может быть иначе? Мы женаты не так долго, чтобы надоесть друг другу.

Эмелия совсем растерялась. Ей казалось невероятным, что она лежит на больничной кровати, узнавая о своей жизни с чужих слов. Такое могло случиться с героиней книги или сериала, но не с обычной женщиной, не в реальной жизни. Эмелия принялась мять многострадальную простыню, соображая, как лучше попросить Хавьера оставить ее одну, чтобы она могла все обдумать.

— Прости. Я так устала…

— Конечно. — Он отступил от кровати. — В любом случае мне нужно уделить время делам. Я оставлю тебя отдыхать.

Он уже почти скрылся за занавесками, когда Эмелия решилась окликнуть его:

— Э… Хавьер?

Широкая спина на мгновение напряглась, прежде чем он снова повернулся к ней:

— Да, Эмелия?

— Мне очень жаль, что я не могу вспомнить тебя. На твоем месте мне было бы больно, если бы близкий человек смотрел на меня как на незнакомку.

Темные глаза Хавьера несколько секунд изучали ее лицо.