А я заставлю! (СИ) - Элла Александровна Савицкая
На самом деле я и сам уже задумывался о том, что после праздников Злату никуда не отпущу. Она хоть и не в курсе, но дед звонил и сказал, что приехать они с бабушкой не могут. Их позвали на праздники заграницу, поэтому ждать их в гости было совершенно не обязательно и Злата могла съехать еще несколько дней назад. Да вот беда, я ей об этом не сказал и не планирую. В мои планы наоборот входит переселить её сюда на постоянной основе. Чтобы мелькала у меня перед глазами, звенела своими тапками, танцевала под джингл беллз и смеялась своим заливистым смехом, от которого у меня сводит за ребрами.
— Вообще-то нет. — Отодвинув от себя чашку с недопитым чаем, она по-деловому складывает руки в замок. — Сегодня у тебя в офисе был мужчина…Гордиенко Семён Петрович.
Та-ак. Не эту тему я ожидал услышать.
— И?
— Мы с ним поговорили. Он оказался очень приятным человеком, — встретившись со мной взглядом, произносит Злата.
— И что? — не совсем понимаю какое ей дело до Гордиенко.
— И он рассказал мне о ситуации с его фирмой. О том, что ты планируешь её выкупить, а у него нет иного варианта, кроме как продать её тебе.
— Всё так и есть. Ему нужны деньги, без них фирму просто отберут за долги.
— Да, я погуглила историю его семьи. Ты знал, что его отец заложил дом, чтобы вложиться в строительство?
— Нет. Меня мало интересуют исторические факты чужой фабрики.
— А вот зря. Его отец оказывается, был очень талантливым. И у многих в домах до сих пор стоит его мебель. Сделанная вручную, к тому же.
— Я в курсе, что они делают все руками. Я не понимаю к чему ты клонишь и зачем мы сейчас это обсуждаем.
— Клоню я к тому, что человеку, который вложил столько в свое дело, очень тяжело его потерять на склоне лет. Понимаешь? За то короткое время, что мы пообщались, я успела увидеть и почувствовать, как он сильно привязан к своей фабрике, и как ему больно её терять.
— Так бывает. Это жизнь. Мы ни от чего не застрахованы.
— Это факт. Но ведь у тебя есть возможность помочь ему, — в глазах Златы появляется одухотворенный блеск, — сделать что-то хорошее. Тем более тебе это ничего не будет стоить.
Раздраженно выдыхаю. Этот Гордиенко и так костью в горле у меня стоит. Всё давит на жалость, теперь еще Злата туда же.
— Предлагаешь заплатить за него долги и отправить дальше строгать его деревянные стулья?
— Нет, конечно. Предлагаю рассмотреть вариант, в котором вы могли бы работать вместе.
Не могу сдержать смешка.
— Ты шутишь?
— Нет, — серьезно мотает головой. — Лев, этому человеку почти семьдесят лет. Если он лишится сейчас того, что для него важно, распустит людей, которые работали на его фабрике десятки лет, он может и не вынести этого. Ты не видел, как он переживает за своих рабочих.
— Так в чем проблема? Им всем предложили место на моем заводе.
— Правда? Здесь?
— Нет, не здесь. Здесь у меня хватает рук. Более того, когда я расширюсь, я подключу машины, купленные на минуточку, за немалую сумму. А им предложили вариант переехать и трудоустроиться.
— Надеюсь, ты сейчас не серьезно? — выражение лица Златы меняется. — Ты хоть представляешь как это переехать в другое место и начать жизнь заново? Ладно, я могу понять молодых людей, а пожилым? Ты в курсе, что их не сдвинуть с места, потому что они корнями проросли в свой дом⁈
— Так я здесь при чем, если они проросли корнями? Им предлагали вариант, они в отказе. Мне что за каждым бегать и упрашивать? Злата, это разговор ни о чем. Ты сама-то в курсе, сколько фирм закрывается каждый месяц? Сотни бизнесов остаются не у дел, и что мне теперь из жалости ходить подбирать каждый, давать им денег и радоваться тому, что в этот раз они не закрылись?
— Не перекручивай, Лев, — от выдающей электричество улыбки не остаётся и следа. — Я не прошу тебя помогать всем. А только лишь одному человеку, у которого и семьи-то нет. Кому, как не тебе его понять?
— Ах вот как мы заговорили…
— Я не это имела в виду, — неловко мотает головой. — Но ты представь. Ты сейчас работаешь почти круглосуточно, на Новый Год выбираешь не меня, а работу, все свое свободное время уделяешь подписанию договоров, продажам, а потом что? Ты только подумай, что когда ты состаришься, и твой завод потеряет актуальность, потому что через несколько лет, к примеру, всё будут делать роботы. И вот придет какой-то бизнесмен, скажет, что забирает твою землю, чтобы построить на ней свое еще более внушительное предприятие. И никто тебе не поможет. Не протянет руку помощи. Потому что ты будешь один. Как и Семён Петрович. Он ведь совсем один, но при этом борется и пытается до тебя достучаться. Неужели так сложно помочь ему?
Устало сжимаю переносицу пальцами и медленно курсирую кислород по легким.
— Злата, это бизнес. Просто бизнес, — выдыхаю, потому что знаю, что она все равно не поймет.
На несколько секунд повисает молчание. Поднимаю взгляд, чтобы понять, что она там себе килишует в голове.
— Ну да… ты ведь у нас акула этого самого бизнеса, — в голосе сквозит такое разочарование, словно она наточила его, как нож в электроточилке.
— Если ты не будешь акулой, Злата, тебя сожрет кит.
Кивнув, она медленно поднимается. Сложив свою чашку с тарелкой в раковину, разворачивается чтобы выйти из кухни, но на выходе тормозит.
— Только акулы по жизни одиночки, — оборачивается, встретившись со мной больше не сияющими глазами, — теперь я понимаю почему.
24. Бумеранг
— У меня жена не перенесет переезд. Она и так слаба, а если оставить сейчас дом, ехать куда-то, искать снова врачей, медсестер, кто мог бы делать уколы, её лечение остановится. Понимаете? А другим работодателям я в шестьдесят лет не нужен. Это и понятно. На работу берут молодых, какой с меня спрос? Я умею делать только мебель да строгать из дерева.
— И я также. Всю жизнь этим занимался, а теперь кому я нужен на старости лет?
— Да все мы тут такие. Только на фабрике Семена и нужны были наши умения.
— Вот посмотрите, Лев Павлович, это семья Степана, — передо мной на стол ложится фотография того самого Степана, что стоит в куче налетчиков на мой офис, — это его младший внук. Он тоже болеет. Родители
