Эдна Мир - Милые лжецы

— О-о, вот это приветствие! — Кармен сияла, когда Дэвина все-таки выпустила ее из объятий. — Можно подумать, что ты по мне скучала.

— Именно так! — засмеялась Дэвина. Она обняла Кармен за плечи и усадила в первое попавшееся кресло. — Еще как скучала. Без тебя я чувствовала себя очень одиноко в тихом маленьком домике. Не было никого, кому нужно было немедленно спросить, сказать или сделать что-то ужасно важное. Двери не хлопали, стекла в окнах не дребезжали, никаких телефонных звонков среди ночи…

— Чудовище! — воскликнула Кармен. — Я проехала много-много миль, только чтобы тебя увидеть, и что же слышу в благодарность? Но шутки в сторону, — продолжила она более серьезным тоном. — Сегодня вечером ты была просто бесподобна. Папочка чуть со стула не упал, когда ты пела «Июнь в солнечной долине», а на «Вниз по дороге» он даже подпевал. Это притом, что обычно папочка вообще не выносит «кантри».

— А почему же он тогда приехал с тобой? — Дэвина хотела скрыть радостное удивление под маской самоуверенной иронии, но голос, которым она задала этот вопрос, выдал ее.

— Потому что я его похитила. — Кармен ухмыльнулась словно конокрад.

— Что ты сделала? — Дэвина опустила руку, которой хотела достать косметическую салфетку.

— Я похитила своего отца, — повторила Кармен, как будто речь шла о самой обыденной вещи на свете. — Поскольку его настроение со дня на день становилось все хуже, у меня не оставалось других возможностей, кроме как вернуться в Джениву или подбросить его тебе. Я выбрала второе, ведь из тебя получится отличная сиделка для папочки.

— Ты действительно свихнулась, — констатировала потрясенная Дэвина.

— Ну и что? — Кармен дернула плечом. — Я больше не могла поддерживать родственные отношения с этим человеком, пока он находился в таком состоянии. Поскольку в этом, пусть не прямо, виновата ты, я тебе его и доставила. В конце концов, я же не могу заставить его со мной развестись, правда?

— Как это «развестись»? — Растерянность Дэвины росла, но Кармен, похоже, не собиралась распространяться на эту тему.

— Можно мне привести папу? — осведомилась она с таким невинным выражением на личике, что Дэвина, несмотря на нервозность и замешательство, не смогла не рассмеяться.

— Да — или нет, подожди. Сначала тебе придется рассказать мне, как ты смогла затащить сюда Клеменса Вентуру.

Улыбка Кармен стала еще проказливей. Она напоминала маленького дружелюбно настроенного чертенка, замыслившего веселую забаву, о которой его боссу знать необязательно.

— Ну ладно. — Кармен принялась наматывать на указательный палец прядь длинных, до плеч, волос, как всегда, когда испытывала напряжение. — Еще вечером накануне нашего отъезда я велела упаковать папочкин чемодан. Тетя Tea очень обрадовалась, когда я рассказала ей о нашей поездке, потому что в последнее время он ее просто достал. Таким образом, папочкин чемодан уже лежал в багажнике машины, и мне оставалось только уговорить его на эту поездку.

— И как ты этого добилась? — нетерпеливо спросила Дэвина.

— Я просто сказала ему, что хочу с ним немного прокатиться. — Кармен не видела в этом никакой проблемы. — Сначала он не пришел от этой идеи в восторг, но папа ведь никогда не мог мне отказать ни в одной просьбе. Поэтому он и поехал.

— И когда он заметил, что это не просто автомобильная прогулка?

— На хайвэе в Питсбург. — Теперь Кармен уже не прятала злорадства. — Ой, Дэвина, Клеменс чуть не выпрыгнул из машины, когда сообразил, что я задумала. Потом, когда он свыкся с этой мыслью, то вознамерился сбежать, но я снова настояла на своем. Папа остался на борту, и мы приехали.

— Минутку. — Дэвина подняла руку. — Ты и впрямь одна проделала весь этот путь сюда только ради того, чтобы избавиться от своего неудобного отца? — Она не могла в это поверить. Дэвина была знакома с Кармен уже больше года, знала ее бешеный темперамент, но такой авантюры от нее все же не ожидала.

— Нет, нет! — Кармен покачала головой. — Папочка и я, мы менялись. — Она наклонилась вперед и схватила руку Дэвины. — Его вдруг охватило такое нетерпение, ему все казалось, что мы опоздаем. Он ведь только и ждал какого-нибудь повода, кивка, толчка, который заставил бы его отправиться к тебе. Я уверена, папочка даже пешком бы до тебя добрался, если бы только у него было подходящее объяснение.

Дэвина снова опустилась на стул и беспомощно уставилась в зеркало на свое отражение, бледное и очень растерянное.

— Ну как, можно привести Клеменса? — спросила на мгновение оробевшая Кармен.

— Я… — Дэвина нерешительно пожала плечами. — Я думаю…

— Я думаю, что лучше мне сейчас же пойти, — энергично заявила Кармен.

И прежде чем Дэвина успела шевельнуть пальцем, чтобы остановить ее, Кармен умчалась, оставив подругу наедине с ее сумбурными мыслями.

Но долго размышлять Дэвине не пришлось.

Клеменс появился очень быстро.

Хотя она была предупреждена, его приход так поразил Дэвину, что сердце бешено подскочило, норовя выпрыгнуть из груди и убежать.

Она хотела сказать что-нибудь осмысленное, разумное, но язык с трудом выговорил только «привет». Дэвина неподвижно сидела, уставившись в зеркало, в котором над ее собственным лицом отразилось лицо Клеменса.

— Привет, Дэвина. — Глаза были совсем черные, но огонек, горевший на самом их дне, сигнализировал, что есть надежда. — Как дела?

— Хорошо. — Мозг лихорадочно искал идеи, озарения, которые освободили бы ее от этой жуткой скованности и позволили сделать или хотя бы сказать что-нибудь толковое.

— А у меня плохо, — сказал Клеменс с кривой усмешкой, призванной, видимо, выразить самоиронию, но выглядевшей скорее жалко. — Мне чертовски плохо с тех пор, как ты покинула Кобурн. Как ты могла так поступить, а? Как ты могла сбежать прямо среди ночи, ничего не сказав?

— Но ведь все было сказано, — напомнила ему Дэвина сдавленным голосом. — Ты сам, можно сказать, меня отослал. Вспомни свои слова о том, что…

— Забудь об этом, — перебил ее Клеменс. — В ту ночь я наговорил массу ерунды. Я и слышать сейчас про это не хочу.

— Чего… чего же ты тогда хочешь? — Дэвина снова запнулась. Ну почему у него такие магические черные глаза? И почему эти глаза так странно смотрят на нее? Она совершенно растерялась. — О чем ты думаешь? — спросила она нерешительно, дрожащим голосом, когда лицо Клеменса стало приближаться к ее лицу.

— О том, что я тебя люблю. — По крайней мере, и его голос был не более решительным, чем у нее.

— Ты уверен? — Дэвина попыталась унять дрожь своих рук.