Джоан Домнинг - Счастье приходит в дождь

Через два дня после этого, не договариваясь заранее о встрече, Мэрл пришла в офис к Шейну.

– Ты занят? – спросила она входя.

Было видно невооруженным глазом, что он чрезвычайно занят. Он сидел за столом. Перед ним возвышалась гора бумаг. Он был без пиджака, в расстегнутом жилете, с расслабленным галстуком, в рубашке с закатанными рукавами. Все это вместе создавало впечатление небрежной деловитости.

– Для тебя я никогда не занят. Мэри, дорогая, чем я обязан такому неожиданному и очень приятному сюрпризу?

– Ничем. Просто зашла поболтать. – Она села на диван около окна. – Как дела? – спросила она, откладывая на время разговор на неприятную тему.

– Чертовски расстроен. Только бы нам с Линдой не расхохотаться прямо в зале суда, когда Холлбрук и его юристы будут нас кончать. Я задумал одно маленькое выступление, чтобы привлечь к нам внимание перед тем, как нас добьют. – Шейн криво усмехнулся. – Вот и все мои дела. А как ты?

– Отлично. – Она положила руку на спинку дивана. – Мне конец.

Шейн уставился на нее, не моргая, рот его приоткрылся.

– Ты смеешься?! Хотя нет, ты такими вещами не шутишь. – Он вскочил со стула, подошел к ней. – Что случилось?

– Сегодня мой главный редактор созвала совещание по поводу статьи Валери. Пригласили и совет директоров. Им всем за шестьдесят, ни один из них в упор не видит изменений в современных нравах.

Он нахмурился.

– Но ведь статья была об удочерении и о воссоединении биологических родителей со своим ребенком. Никаких личных вопросов Валери не затрагивала.

– Они смирились с тем, что я отдала ребенка на воспитание. Но того, что я снова беременна, они принять не могут. Я вынуждена была им рассказать и это. – Она прижала обе руки к животу. Затем она встала, подошла к окну. Заходящее солнце окрасило в огненный цвет длинное и наполовину затонувшее в океане облако. Это напоминало ей ее теперешнее состояние. Она обернулась, попробовала улыбнуться. – Им кажется, директорам журнала, что женщина в тридцать девять лет, случайно забеременевшая, не может давать советы девочкам-подросткам.

Шейн подскочил, подбежал к Мэрл, взял ее за руки.

– Банда идиотов… – Вслух он этой фразы не закончил.

– Не совсем так. Я их не упрекаю. Если уж я так хотела ребенка, то не должна была вести себя так глупо. Я знала, что совету не нравится, как я веду рубрику. Они просто искали повода, чтобы избавиться от меня. – Мэрл старалась не заплакать, но ее нижняя губа предательски задрожала. – Они попросили мою ассистентку продолжить мою работу. Конечно, лучше пусть пишет она, чем кто-нибудь другой. Но она должна сменить название рубрики. У меня авторское право на название. И скорее я похороню Мисс Мэри, чем позволю кому-нибудь пользоваться им. – Она заплакала. – Шейн, я пятнадцать лет была Мисс Мэри!

– Дорогая, мне очень жаль. Иди ко мне. – Он обнял ее, стал шептать ободряющие слова, нежно поглаживать. Когда она выплакалась, он подал ей большой белый платок и смотрел, нахмурившись, как она вытирает глаза, нос, щеки. – В наше время такие вещи не проходят. А ты не хочешь привлечь их к суду за дискриминацию?

Мэрл обхватила себя руками и стала мерить шагами его кабинет.

– А на каком основании? Они никогда не признают, что уволили меня, потому что я беременна. Совет директоров объяснит, что я не соответствую их новому – более консервативному – имиджу журнала.

Он встал перед ней.

– Дай время. Хотя каждый юрист сочтет за честь защищать тебя. Разреши, я займусь этим.

Она сердито взглянула на него.

– Не вздумай воображать себя моим адвокатом, не смей использовать меня для усиления своей популярности в прессе.

– О Боже, ты по-прежнему тревожишься за свою драгоценную репутацию?

Она вздернула подбородок.

– У меня есть право на охрану моей репутации. – Она перевела дыхание. – Шейн, выносить и родить нашего ребенка дело очень личное. Я не хочу превращать это в цирковое представление.

Он укоризненно покачал головой.

– Что ты раньше мне об этом не сказала, Мэрл? Сейчас я начинаю кое-что понимать.

– Да у меня не было возможности слова вставить! Ты так разошелся, что тебя нельзя было остановить.

Он поморщился.

– Да, это действительно так. Я должен извиниться. Прости меня, садись. Выпьешь воды или сока?

– Сока, пожалуйста. – Она присела на краешек дивана. Шейн открыл небольшой бар, налил сока, бросил несколько кубиков льда в высокий стакан. Она взяла стакан и продолжила:

– Что мне теперь делать, Шейн? Никто не возьмет на работу беременную женщину. На что я буду жить? Платежи за дом в одно мгновение съедят все мои накопления. А как я буду платить за ребенка без медицинской страховки?

– Подожди, а я – обеспеченный папаша? Если захочешь, будем жить у меня. Или переедем к тебе. У тебя в доме удобнее жить семьей, и ребенку там будет лучше. А я буду платить по счетам и заботиться о вас.

Мэрл взглянула на него и осторожно поставила стакан на середину кофейного столика.

– Мне приятно то, что ты мне предлагаешь, но мы совсем не готовы к такой жизни. Мы через пять минут вцепимся друг другу в глотку.

Он посмотрел на нее, хотел было возразить, но подумал, что лучше не спорить.

– Хорошо, тогда я открою тебе счет в банке.

– Если бы ты знал, как я признательна тебе, Шейн. Но… – Мэрл ударила кулаком по боковой стенке дивана. – Но с шестнадцати лет я забочусь о себе сама. Ненавижу быть беспомощной. Я не хочу ни от кого зависеть. Я хочу быть Мисс Мэри! А что я буду делать все эти дни и месяцы до родов? Да я с ума сойду!

Он сел рядом, обнял ее за плечи.

– Времени осталось не так много. А потом, когда родишь, тебе будет не до того.

– Когда родится ребенок, мне тем более будет нужна работа. – Она взяла стакан, встала, подошла к окну, стала рассеянно позванивать кусочками льда. – Потребуется много сил и энергии, чтобы найти новую работу. А на что я буду содержать ребенка?

Шейн с тревогой наблюдал за ней.

– Ты не расстраивайся, раз уж так случилось. Не забывай, я буду заботиться о малыше.

Мэрл нахмурилась, приложила холодный стакан к щеке.

– У тебя и без того забот полон рот, где же ты найдешь время для ребенка?

– Ты плохо знаешь семейство Хэллоранов. Все женщины нашей семьи с рождения мечтают о материнстве. Они нам помогут.

Глаза ее сузились – в ней пробуждалась тигрица. Никто не имеет прав на ее ребенка.

– Я твердо уверена, что детям необходима полная семья. Я даже начинаю подумывать о том, что поступила эгоистично, оставив его.

– Что ты имеешь в виду, Мэри?

– Ничего. Только пытаюсь придумать, как этой драгоценной крошечке, которая во мне растет, создать достойные условия. Я росла в хорошей полноценной семье, у меня были оба родителя, у тебя тоже. Что же мы своего ребенка лишаем стабильности?