Олимпия Кершнер - Все сбудется

Что именно, например? — насмешливо спросил внутренний голос. Чтобы кто-то поправил ей одеяло? Или погладил по головке и утешил, если вдруг приснится кошмарный сон? Или поцеловал перед сном, чтобы лучше спалось?

Правда была такова, что Сомаль не привык себе в чем-то отказывать. Весь вечер он наблюдал за Николь, надеясь уловить признаки того, что она также взволнована теми электрическими разрядами, что проскакивают между ними двоими. Один намек — и он не отослал бы ее спать в одиночестве!

Но или она была потрясающей актрисой, или она ничего не поняла. Или не чувствовала того притяжения, что испытывал он. А может быть, она считала дни до подписания «алмазного» договора, чтобы забыть о нем, о его стране, о политических интригах и вернуться домой, в Париж…

На мгновение мысль о ее возвращении домой показалась Сомалю невыносимой. Ему стоит лучше пользоваться тем временем, что она находится с ним. Скорее всего, после этого он уже вряд ли с ней увидится.

Следующим утром Сомаль завтракал один. Интересно, думал он, Николь просто избегает меня или так устала после вчерашней ночи, что еще спит? Он решил было отправиться и проверить, что с ней, но в это время прибыла его мать.

— Сомаль, дорогой, доброе утро, — мелодично пропела Ингрид, улыбаясь вставшему ей навстречу сыну. — Надеюсь, я не очень рано, но я так взволнована. Я подумала об одном проекте. Ты просто влюбишься в него, когда узнаешь. — Она оглянулась по сторонам. — А где же Николь?

— Мы вчера были на посольском приеме, она отсыпается.

— Нет, я просто немного задержалась, — ответила с порога Николь.

Сомаль оглянулся. Ему пришлось напрячь лицевые мускулы, чтобы не выдать своей реакции: так хороша она была! Прелестные светло-пепельные волосы ореолом обрамляли ее свежее, отдохнувшее лицо. Несмотря на вчерашнее обещание, Николь широко улыбалась госпоже Дало. На мгновение он позавидовал матери — ему она никогда так не улыбалась.

Что за сумасбродство! Сомаль вежливо приветствовал ее, предложил матери стул. Николь же прошла к дальнему концу стола и села, прежде чем он смог отодвинуть стул и ей.

Нзола принесла огромный поднос с круассанами, булочками, пончиками, конфетами и поставила его на середину стола, поприветствовав сначала старую хозяйку.

Сомаль дождался, когда все занялись едой, и лишь тогда спросил мать, почему она приехала так рано.

— Чтобы застать вас обоих, — ответила та. — Тебя, пока ты не принялся за работу, Николь, пока она не уехала.

— Не уехала? — Он с удивлением посмотрел на жену.

Она пожала плечами.

— Я никуда не собираюсь.

— Соберешься, как только увидишь, что я привезла! — воскликнула» Ингрид и улыбнулась сыну. — Ты будешь в восторге, мой мальчик.

Она легко поднялась и покинула комнату лишь для того, чтобы вернуться через пару минут с довольно толстой пачкой фотографий. Порывисто-драматическим жестом госпожа Дало раскинула их на столе перед Сомалем.

Тот взглянул на них, потом на мать.

— И что это такое?

— Это фотографии, которые сделала твоя жена.

Николь поднялась, подошла к Сомалю, заглянула через его плечо.

— О, это то, что я снимала в тот день, когда Ингрид и Зефирен возили меня по Абиджану. — Она заулыбалась, увидев фото маленьких детишек, окруживших туристов. — Кое-что здорово получилось, совсем так, как я и представляла себе.

Сомаль просмотрел фотографии очень внимательно. Потом снова взглянул на мать. Та сгорала от переполняющего ее возбуждения.

— Хорошие снимки, — сказал он.

— Сомаль, да они просто превосходны для привлечения туристов! Кто, увидев такие кадры, не захочет посетить нашу страну?

— Для привлечения туристов? — переспросила Николь.

— Да. Это один из любимых проектов моих детей. Зефирен даже предприняла некоторые, пока неофициальные, шаги для развития туристического бизнеса, открытия крупного бюро путешествий. Мы хотим, чтобы нашу страну посещало как можно больше народу — для подъема экономики. Мы можем предоставить наши прекрасные пляжи любителям купаться и загорать и интересные экскурсии в глубь страны для желающих ознакомиться с джунглями и пустынями. Сомаль, ну неужели ты не видишь, что снимки изумительны! Николь может наснимать еще и сделать брошюру, которую мы распространим по всему миру. Подумай, какой интерес вызовет рекламный проспект, созданный именно ею!

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — медленно ответил Сомаль, хотя и подозревал истину.

— Благодаря таинственности, окружающей ваш брак, вы с ней до сих пор на первых страницах мировой прессы. Люди читают газеты. Все очарованы богатыми мужчинами и аурой тайны, окутывающей тех, кто обычно не ищет рекламы. Используй подходящий момент, и он сможет принести тебе капитал, как ты говоришь.

Николь взглянула на него, не скрывая своего потрясения.

— Мы — на страницах газет?!

Сомаль чуть не улыбнулся, увидев ужас на ее лице.

— Конечно, мы же сенсация, почему бы и нет? Разве не ты говорила, что, как только человек становится общественной фигурой, он сам и его семья лишаются права на уединение?

Он хотел провести ладонью по ее лбу, разгладить появившиеся на нем морщинки беспокойства, извиниться перед матерью, увести Николь в глубь дома и там целовать ее, целовать, пока не увидит ответной искры желания…

Вместо этого Сомаль заставил себя отвести взгляд от жены и серьезно обдумать предложение матери.

Он снова собрал фотоснимки, просмотрел их медленно, внимательно один за другим. Три отбросил в сторону — они были хороши, но ничего особенного или заманчивого для туристов не представляли. Но остальные захватили его, заставили подумать: вдруг они действительно привлекут внимание к его стране? Деньги от туризма можно было бы пустить на финансирование тех программ, над которыми без устали трудился его покойный отец. Так же, как и средства от «алмазного» договора, которым он занимался.

— Хочешь поработать над этим проектом? Отснять для него еще несколько пленок? — спросил он Николь.

Она удивилась, но кивнула. И снова Сомаль ощутил почти необоримое желание подхватить ее на руки и унести туда, где они будут только вдвоем.

Николь взяла у него снимки, стараясь, как он с горечью отметил, не притронуться к его пальцам. Сомаль наблюдал, как она перебирает их, как наконец на ее розовых, не тронутых еще помадой губах расцвела улыбка.

— У меня неплохо получилось, правда?

Она взглянула на него, и Сомаль с удовлетворением заметил, как у нее перехватило дыхание. Все же она не обладает стойким иммунитетом к чему-то электрически-волнующему, возникающему между ними, как пытается делать вид! Это не одностороннее влечение.