Сабо судьбы. Убить монстра - Ирмина Изфри
— Антон — обхватила руками талию Васильева Анфиса — как тебе удалось так быстро вытащить мальчишек из участка?
— Да просто поговорил со следователем, поручился за них — врал девушке Васильев. — Они пообещали больше так не делать. — Усмехнулся, и смотрел, как молодежь засобиралась обратно в свою квартиру.
Мужчины пожали руки, Антон с предупреждением посмотрел на парня, тот в ответ кивнул. И Егор с Анной скрылись за дверьми.
— Я — голос Анфисы звучал тихо — боюсь оставаться одна, те громилы меня сильно напугали — от воспоминаний, как ее хватали грубые мужские руки, холодок пробежался по телу. В ожидании освобождения Егора прошел весь день, и сейчас на улице был поздний вечер. Темно — Останься со мной? — девушка молила его взглядом, не бросать ее одну.
— Поехали ко мне. — Предложил Антон, сегодня он не раз прижимал к себе девушку, чувствуя, как она дрожит от страха, и боится новой встречи с людьми Маланова. Переживания за нее, перекрыли все его опасения о встрече любимой с его монстром. И сейчас, когда Анфиса жалась к Васильеву, зверь словно затих, не показывал нос. Может, тот и дальше будет сидеть в своей норке и не выглядывать? Вид испуганной Поляковой не давал ему право оставлять девушку наедине с теми страшными воспоминаниями.
— Проходи — Антон открыл перед Анфисой дверь своей квартиры. Девушка была у него всего раз, и то, когда Антон забыл дома документы, и они заехали забрать их. — Голодна? — Он смотрел на рыжую, стоявшую в его прихожей. Девушка нерешительно мялась с ноги на ногу. — Нет — голос Анфисы выдавал ее волнение. — Кусок в горло не полезет. Может позже?
— Ну, тогда иди в ванную, а я пока тебе постель постелю.
Поймав возмущенный взгляд девушки, Антон понял, Анфиса обижается на него, за то, что между ними нет близости. Васильев, только от одной мысли переспать с ней, впадает в дрожь, он все еще не уверен, что готов настолько близко подпустить ее к своему монстру. Пусть пока поспят в одной квартире, а там уже он подумает, как вести себя дальше.
Анфиса прошла в ванную. Это была большая комната, у дальней стены стояла огромная джакузи, в углу расположилась душевая кабина. Дорого — богато. Впервые в жизни Полякова находилась в такой уборной. Она прошла в кабину и включила воду, встала под струи теплой воды, которые успокаивали ее нервное напряжение.
Почему Антон не хочет ее? Она же видит, как он смотрит, в его взгляде отражалось желание. Полякова и сама сгорала от страсти, мечтала почувствовать его не просто рядом, а на ней, в ней. Ощутить его поцелуи на щеках, губах, груди, везде! Везде хотела узнать своего мужчину. Сейчас в Анфисе говорило чувство благодарности, Васильев бросил все, кинулся решать проблемы ее сестры. Очень захотелось сказать ему спасибо, самым древним способом во вселенной. Девушка отдаст ему свое тело, соблазнит этого упрямца, никуда Васильев не денется, когда Анфиса сама преподнесет себя на блюдечке.
Антон расправил диван в гостиной, он заботливо разгладил все складочки на простыне. С удовольствием лег бы рядом с рыжей и обхватил ее своими руками, сжимал в объятиях всю ночь. Но он больной урод, не умеет сдерживать чудовище в своей голове. Анфиса нежная девочка, ей пока рано знать, что он может не только покусать ее в порыве страсти.
И вот его нимфа в одном полотенце заходит в комнату. Глаза блестят, он сразу понял, что она задумала. Какой он идиот, что повелся на женские слезы! Зачем, ну зачем ты, дурочка, сама обрекаешь себя на боль, и страдания от его рук!
Анфиса слегка прикрывает глаза, складывает руки на запах полотенца и скидывает его с себя, оставшись перед ним в костюме Евы.
— Нельзя Анфиса — голос Васильева задрожал, в нем столько боли и досады, он почти молит ее уйти подальше от него. — Уходи пока не поздно. — А сам делает шаг ей навстречу.
— Почему? Антоша? — она не понимает. Васильев начинается злиться, черт побери, почему он не рассказал, этой сумасбродной девчонке всю правду о себе. А теперь поздно! Зверь оглушил его своим воем, вот только Полякова не слышит этого протяжного звука. — Я готова, давно готова отдаться тебе. Почему ты не хочешь меня? Что не так?
— Все так — его глаза пробегают по ее выпирающим ключицам, ямочкам около тонкой шеи, ниже к груди. О! Там, вообще мечта любого мужчины, две полные, сочные груди, призывно манящие его острыми сосками и розовыми ореолами вокруг. Изящная тонкая талия, округлые бедра. Еще шаг к девушке, он хватает ее худенькие плечи, вдыхает аромат чистой кожи, желание поднимает плоть в его штанах. Осознание, что все может сейчас случится, разливается жаром по венам. Картинка обнаженной распластанной на белой простыне рыжей уже стоит перед глазами, вот он склоняется над ней, и вгрызается в ее тонкую шею острыми зубами. Дьявол! Это отрезвило его.
— Нельзя, я сделаю тебе больно. Уходи. Быстрее. Вали отсюда я сказал! — В отчаянии грубо отталкивает девушку и кричит на нее. Чувствует, еще немного, и Анфиска будет рыдать от его объятий. Еле сдерживается, чтобы не набросится на девушку. Снова эти ужасные свербящие ощущения в деснах, снова продираются острые, звериные зубы, пальцы скрючивает, кажется вот — вот оттуда полезут длинные как лезвия когти. — Беги — кричит мужчина, пытаясь перекричать вой демона в его голове.
— Беги, — услышала Анфиса, почувствовала, как мужские руки вытолкнули ее за дверь и захлопнули ее прямо за спиной. Она поверила Васильеву, который казалось прямо на ее глазах сходит с ума. Сначала оцепенела, но услышав, что за дверью что-то падает, бьется стекло, очнулась, пробежала в ванную, нацепила оставленные здесь джинсы, кофту, рванула в прихожую, закинула ноги в ботинки и скрылась за дверью.
Прогнал ее, а она как дурочка, размечталась о большой и чистой любви, решила перейти с ним в интимную фазу отношений. А он просто не хочет ее, еще и лицо кривилось в отвращении, будто секс для него это что-то неприятное, мерзкое, грязное. Смотрит на Анфису, как на прокаженную, а она идиотка, встала в самую свою сексуальную позу. Видимо Полякова не та, с кем в одной постели достоин спать босс.
Васильев прижался лбом к стене, выл, как раненное животное, царапал до боли в ногтях холодную поверхность. Он с силой зажмурился, его тяжелое дыхание
