Мэри Берчелл - В двух шагах от счастья

— Пока вы не добились успеха, чтобы встретиться с ним на равных?

— Да, так и есть.

— А что, если ты вообще не добьешься успеха? Что тогда? — ледяным тоном спросила Селия.

— Я добьюсь успеха, — холодно и с такой убежденностью ответила Аня, что никто не усомнился: так и будет.

— Ну, не знаю, — недовольно пожала плечами леди Ранмир. — Неправильно все это скрывать. Но я думаю, Аня вправе выбирать, когда сообщить о себе дяде. Сегодня очень насыщенный день, Тереза, и мне кажется, нам всем пора отдохнуть. Не станем больше тебя задерживать. Я очень рада, моя дорогая, что Мартин опять под твоей крышей. Правда, не знаю, надолго ли. — И она неодобрительно посмотрела на безмятежного Мартина.

Гости распрощались. С Дэвидом Аня успела лишь обменяться улыбкой и пожатием руки. Затем они уехали, и Селия, промолчавшая почти весь остаток вечера, заявила, что идет спать. Аня хотела оставить миссис Престон наедине с сыном и предпочла бы последовать ее примеру. Но тут миссис Престон поднялась и объявила:

— Я тоже иду спать. Мэри права. Все эти волнения очень утомили нас. И хотя все мы счастливы, я падаю с ног от усталости. Наверное, ты хочешь расспросить Мартина о своем отце, дорогая? Можешь побеседовать с ним, если хочешь.

Она считала, что оказывает Ане огромное благодеяние, и благодарный поцелуй девушки подтвердил это. Затем миссис Престон с любовью пожелала сыну спокойной ночи и удалилась. Несколько минут Мартин и Аня молчали. В камине потрескивал огонь, вверх взлетали пучки искр.

— Что ж, — начал Мартин, поудобнее усаживаясь в кресле и закуривая. — О чем вы хотели меня спросить, Аня?

— Не знаю, с чего начать. — Она улыбнулась. — Странно расспрашивать о близком человеке так, будто это незнакомец. Всю жизнь я считала своим отцом другого…

— Правда? — Мартин с любопытством взглянул на нее.

— Да, моя мама вышла замуж во второй раз. За русского. Он был мне хорошим отцом и в горе и в радости.

— А горя было больше?

— Мы годами жили в разных лагерях для беженцев. Но это была не его вина. Даже самые тяжелые испытания можно перенести, если рядом близкие и любящие люди.

— Наверное. Что случилось с вашей матерью, Аня?

— Она умерла в лагере на севере Германии.

— Из-за тяжелых условий?

— Да.

— Невероятно! Я знал ее такой веселой, решительной, находчивой девушкой. Она неплохо зарабатывала преподаванием языков. Помню ее в день свадьбы. Она была очень красива. Даже красивее вас.

— Я в этом уверена, — улыбнулась Аня. — Расскажите мне о ней.

— Я не знал ее так хорошо, как вашего отца. Она мне нравилась, но, прошу меня простить, я подозревал, что она вышла за моего друга, чтобы получить британское гражданство и покинуть страну.

— Возможно. Вы ее вините?

— Нет. Пару раз я видел ее с каким-то русским. Он не пришел на свадьбу, и мне всегда казалось, что она любит его больше, чем Эдкома. Возможно, именно за того мужчину она и вышла во второй раз.

— Возможно.

— Его звали Иван. Фамилию я не помню. — Мартин вопросительно взглянул на Аню.

— Половина мужского населения России носит имя Иван, — сказала Аня со своей загадочной улыбкой, и Мартин не стал уточнять, как звали ее отчима.

— Интересно, почему ваша матушка не обратилась за помощью к родственникам своего первого мужа? — нахмурился он. — Конечно, им было бы сложно ей помочь, ведь они находились по другую сторону «железного занавеса». Но попробовать стоило.

— Она так быстро вышла замуж во второй раз. Возможно, потому, что это был брак по любви. У нее появился шанс бежать в Прагу с моим отчимом. Думаю, мама предпочла быть рядом с ним, нежели пытаться связаться с неизвестными родственниками в Англии, которые, может быть, даже не захотели бы ее видеть.

— Думаю, вы правы, — согласился Мартин и, помолчав, добавил: — Как странно, бедный Эдком был бы предан забвению, если бы не вы…

— Если бы не я, — машинально повторила Аня. И впервые в жизни у нее появилось необычное ощущение принадлежности к тому, у чего есть продолжение. Где-то в далеком прошлом остался человек, которому она обязана своим рождением. И вот она сидит здесь, в уютной английской гостиной, после стольких приключений — единственное доказательство тому, что он когда-то жил, любил и ходил по земле. Аня почти физически ощутила эту связь, и на мгновение слезы застлали ей глаза. — Он умер очень молодым? — грустно спросила она.

— Да, но он наслаждался каждой минутой жизни. Возможно, большего не стоит и просить. Как жаль, что он не увидел вас.

— Меня? Почему?

— Любой человек хотел бы увидеть свою дочь. А сегодня вечером вы были так умны и обворожительны… Он гордился бы вами.

— Правда?

— Конечно. И задал бы вам вопрос, который я собираюсь задать вам сейчас. Что вы намерены делать дальше, Аня?

— Вы, правда, хотите это узнать? Возможно, это первый признак того, что я, наконец, стала полноценным человеком. Раньше другие люди решали за меня. Какое странное чувство! Вы даже и представить себе не можете.

— Кажется, могу. — Мартин улыбнулся. — Так что вы будете делать?

— Я собираюсь делать то, что предложил мне. Бертрам Ранмир. Я верю его мнению и таланту. Я постараюсь добиться успеха в театральном мире. А потом… Пока еще не знаю.

— Он влюблен в вас?

— Бертрам? Конечно, нет!

— Хорошо. Знаете, он мог бы в вас влюбиться. Но это и к лучшему. Значит, это другой мужчина. Дэвид Мэнворт.

— Что вы хотите сказать?

Мартин Дин добродушно рассмеялся:

— Я на несколько месяцев старше вашего отца, Аня, поэтому могу разговаривать с вами отеческим тоном. Я привык наблюдать за людьми и прекрасно вижу, что вы и моя довольно непростая сестрица влюблены в одного мужчину. Это ведь так?

— Похоже, да.

— Конечно, никогда не следует становиться между влюбленными женщинами, но я рассуждаю совершенно объективно. Хотя и говорят, что голос крови не заглушить, моя сестра не вызывает у меня теплых чувств, и я думаю, что вы стали бы лучшей женой Дэвиду Мэнворту, чем она.

— Вы так думаете? — Аня заглянула Мартину в глаза. — Вы, правда так думаете?

— Правда. Разве это так удивительно?

— Да… Я не знаю… Наверное, вы не могли мне сказать ничего более приятного. Даже если бы были моим отцом.

— Неужели? — Мартин рассмеялся, но было видно, что он растроган. — Что ж, я рад, что хоть чем-то помог старому другу. А теперь… — Он встал, потянулся и зевнул. — Возможно, моя милая мамочка права. Все эти драматические события очень утомительны. Предлагаю оставить дальнейшие обсуждения до утра.

Аня предпочла бы продолжить беседу, потому что ей было легко с Мартином и очень хотелось расспросить его об отце. Но она давно привыкла беспрекословно подчиняться другим, так что покорно поднялась, и они вместе отправились наверх.