Маргарет Роум - Человек Огня

Его губы давили все сильнее, и это было так мучительно, что Тина, вспомнив нежность первых поцелуев, думала, у нее разорвется сердце. Девушка не могла поверить, что ласковые, нежные слова, сказанные Рамоном тогда, слетали с тех же губ, что сегодня наговорили ей таких чудовищных гадостей. Девушка с горечью произнесла про себя его прозвище — Человек Огня. Сейчас это был холодный огонь. Холодный, жесткий и безжалостный.

Внезапно Рамон оттолкнул ее и какое-то время держал на расстоянии вытянутых рук, наблюдая за реакцией. В голубых глазах стояла боль, но не раскаяние. Бразилец вздрогнул, опустил руки и отступил на пару шагов так, чтобы Тина не могла увидеть выражение его лица в темноте хижины, однако по голосу девушке показалось, что он зол на самого себя.

— Вам есть чем посрамить опытных обольстительниц, сеньорита, — ядовито бросил сеньор. — Очарованием невинного ребенка!

Тина безмолвно повернулась, чувствуя себя совершенно раздавленной, подошла к охапке сена, которая в эту ночь должна была заменить ей постель, и легла, борясь с подступающими к глазам жгучими слезами. Девушка не могла дать им волю, поскольку Рамон был совсем рядом и пристально смотрел на нее сквозь мрак.

— Э-эх! — Выдох прозвучал слишком резко, чтобы его можно было счесть вздохом удовлетворения. — По крайней мере, насколько я понимаю, теперь между нами все ясно, то есть вы убедились, что можете делить со мной эту хижину, ничем не рискуя. Хорошо! Я рад, что наша стычка привела хоть к такому результату.

Сеньор повернулся, и Тина скорее почувствовала, чем увидела быстрый прощальный жест.

— Спокойной ночи, сеньорита, до завтра! — сказал Рамон по-испански.

До завтра! Тина повернулась на бок, задыхаясь от беззвучных рыданий, сотрясавших усталое, истерзанное тело. А потом еще долго без сна лежала в кромешной тьме, мучаясь на неудобном ложе в странной, непривычной обстановке. В хижине слышалось глубокое и ровное дыхание сеньора — сон явно победил его гнев, но Тина чувствовала себя ужасно одинокой. Она ощущала полнейшую пустоту точно так же, как некогда в детстве, много лет назад, когда ее постепенно начинали одолевать страхи и росли, пока сердце не принималось гулко бухать. Тина стиснула кулаки, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот.

Тина погрузилась в тяжелый сон, полный кошмаров: за ней охотился давно позабытый гигантский паук, — теперь он вернулся, чтобы наконец забрать вожделенную добычу. Девушка стала звать отца, умоляя увезти ее из джунглей, и внезапно он чудесным образом пришел. С огромным облегчением Тина рассказала обо всех своих страхах и попросила разрешить ей вернуться в Англию — хоть в школу, если иначе нельзя, — куда угодно, только подальше от джунглей. Тина слышала тихие, ласковые увещевания, чувствовала, как отцовская рука гладит ее по голове, а потом погрузилась в приятную дремоту, ощущая сквозь сон, как отец вытирает ей мокрые щеки, и смутно уловив быстрый и нежный поцелуй на лбу.

Глава 7

На вид лесному доктору было не меньше тысячи лет. Сквозь иссохшую, тонкую кожу просвечивали каждое ребро, позвонок — все кости. Казалось, он дряхлый, немощный старец, однако двигался быстро и проворно, да и заговорил на удивление звонким, молодым голосом.

Около получаса Тине пришлось с нетерпением ждать, пока он закончит беседовать с сеньором. Солнце едва успело взойти, и на поляне не было никого, кроме них. С первым лучом зари посланец вождя разбудил Человека Огня и Тину, сообщив, что лесной доктор ждет их на поляне и готов побеседовать, а поскольку ему надо побыстрее вернуться к работе, доктор предпочел бы увидеться с гостями немедленно.

Похоже, их беседа шла не совсем гладко. Доктор решительно мотал головой, как если бы сеньор просил его о чем-то невозможном. И судя по количеству взглядов, бросаемых на девушку перед каждым новым отказом, именно она была камнем преткновения. Наконец сеньор выразительно пожал плечами и повернулся к Тине, с нетерпением ожидавшей приговора.

— Боюсь, это неосуществимо, — сказал Рамон с неожиданным сочувствием.

Она удивленно воззрилась на него, а потом недоверчиво отпрянула — голос прозвучал так ласково, а каждый издерганный нерв вопил: берегись! Девушка не хотела сочувствия, не могла позволить себе поддаться на очередную провокацию, ведь она без тени сомнения знала, какую цель преследует сеньор.

— Неосуществимо? Но почему? — выпалила она. — В чем причина отказа? — Тина старалась не смотреть Рамону в глаза. Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы убедиться: привычный ледяной блеск никуда не исчез и обольщаться насчет неожиданного потепления климата никак не следует.

Рамон медленно произнес:

— Лесной доктор не против показать мне тайные способы готовить это снадобье, но не хочет, чтобы при этом присутствовала женщина, поскольку тогда лекарство не будет обладать достаточной силой. Вы должны смириться с тем, сеньорита, что для туземцев очень важны особые ритуалы. Ингредиенты, которые использует доктор, на его взгляд, и вполовину не так важны, как тщательное проведение церемонии, сопровождающей приготовление снадобья, или джамби, по его терминологии. Доктор уверен, что, даже будь у него все составляющие, нужное дерево для костра, точная температура для объединения ингредиентов, все усилия пойдут прахом, если он не соблюдет правила, передаваемые из поколения в поколение. За несколько дней до начала процесса он должен есть определенную пищу, пить определенные напитки, но самое главное для успеха — следить, чтобы за приготовлением джамби наблюдали лишь строго отобранные лица. Так что, сами видите, у нас серьезные проблемы, — грустно закончил Рамон.

Горькое разочарование отразилось в широко распахнутых глазах Тины. Она так хотела вернуться к тете с замечательной новостью о важном открытии, главным образом — девушка честно это признавала — она сумела бы доказать Крис свою любовь и преданность. Но если сеньор сказал правду, ее мечте сбыться не суждено.

В отчаянии, понимая, что ее миссию постиг полный провал, Тина дрогнувшим голосом пробормотала:

— Это его последнее слово? Неужели у нас нет ни единого шанса уговорить доктора передумать?

Сеньор в мрачной задумчивости посмотрел на Тину, и девушке показалось, что глаза Рамона заглянули ей прямо в душу, прочтя все тайны, страхи и надежды. Он чуть помедлил и, вновь повернувшись к лесному доктору, принялся что-то говорить с таким жаром, что Тина увидела, как ошеломленный натиском лесной доктор стал потихоньку сдаваться: возражения звучали менее решительно, туземец вроде бы начал колебаться и раздумывать, хотя и с явной неохотой. Тина наблюдала за действиями сеньора, а тот вдруг потряс своим ружьем прямо перед носом у ошарашенного лесного доктора, а затем бросил несколько коротких слов. Лесной доктор отпрянул, потом развернулся на босых пятках и бросился бежать к общинной хижине, где при его появлении возникла какая-то суматоха.