Ширли Кэррол - Простые радости

— О, Сьюзен. — Он погладил ее спину своими большими ладонями, вдохнул ее сладостный запах, потом слегка откинулся и указательным пальцем приподнял подбородок. И сразу ощутил, как подпрыгнуло сердце, когда она глянула на него доверчивыми глазами. — Я слишком часто дразнил тебя.

— Это так глупо с моей стороны. — Сьюзен повернула голову, пытаясь стряхнуть его руку.

— Нет, вовсе нет. — Эл не выпускал ее. Он провел рукой вверх по ее щеке. — Я правда хочу тебя. Думаю, ты и сама знаешь это. Но не сейчас. Не сегодня. С тобой слишком много всего произошло за последние дни, малышка. Ты еще не полностью пришла в себя. И я был бы настоящим мерзавцем, если бы воспользовался твоим состоянием.

Он посмотрел ей в глаза, и ему показалось, что заметил там проблеск облегчения. Эл медленно, осторожно, почти почтительно прикоснулся губами к ее полуприкрытым векам. Потом так же медленно отодвинулся и внимательно посмотрел на нее, после чего быстро повернул кругом и выпустил из двери.

— Торопись и скорее что-нибудь накинь, пока я не передумал. Я, знаешь ли, все-таки не железный. Я самый обычный мужчина.

Эл посмотрел, как она исчезла, закрыл за ней дверь и прислонился пылающей головой к деревянной панели.

Плечи его немного опустились от напряжения, будто на них лег тяжелый, почти неподъемный груз, потом он приподнял голову и с трудом втянул воздух. «Дыши нормально, — приказал он себе. — Дыши нормально, осторожно, и, может быть, но только может быть, через несколько часов твое сердце перестанет мчаться с бешеной скоростью, как валики печатного стана в «Курьере».

Сьюзен стояла, одетая в слаксы, очередной мешковатый свитер, вязаные гольфы и кроссовки, и ждала, когда Эл выйдет из ванной. Она уставилась в пол, когда он прошел в комнату, но уголком глаза все же заметила, что на нем была все та же, уже довольно мятая одежда.

— Эй, — старательно беззаботным тоном окликнул ее Эл, — как ты думаешь, можем мы сначала заехать ко мне, чтобы я мог переодеться перед тем, как отправиться в полицию? Времени вполне хватит.

Сьюзен осмелилась мельком взглянуть на него. Он улыбался ей. Широкой теплой улыбкой, приглашающей улыбнуться в ответ. Сьюзен сразу поняла, что он старается сделать так, чтобы она не испытывала неловкости.

— Конечно. Подожди, я только сумку возьму.

Спустя какое-то время она стояла посреди его бревенчатой хижины и слушала, как он хлопает ящиками шкафов и комода в спальне. Ей еще не предоставлялась возможность побродить по комнате и познакомиться с теми вещами, что действительно могли помочь ей составить представление о нем.

Сьюзен перебрала стопку журналов на кофейном столике: в основном тут были выпуски «Нэйшнл джиографик», журналы по профессиональной фотографии плюс некоторые выпуски «Лайф» и несколько вестернов в бумажных обложках. Все очень по-мужски, но не чересчур. Тут не было трофеев по стенам, ничего, свидетельствующего о фанатичном увлечении спортом, как у многих знакомых Сьюзен мужчин. Только одинокая удочка, прислоненная в углу у двери, да пара снегоступов.

И все.

На полке над кушеткой стояла фотография. Сьюзен сняла ее и стала изучать. У мужчины были черные с проседью волосы и борода, он был одет в спортивную вельветовую куртку с кожаными «заплатками» на локтях. У женщины были черные как смоль, гладко зачесанные назад волосы. Она была одета строго, во все черное, кроме накинутой на плечи цветастой шали.

— Мои родители, — сказал Эл, входя в комнату и заправляя клетчатую рубашку в чистые джинсы.

— Какая красивая пара, — сказала Сьюзен, ставя фотографию обратно на полку.

Эл кивнул:

— Да, думаю, они просто превосходно подходят друг другу.

— В смысле?

— О, они до сих пор еще проводят вместе большую часть времени и наслаждаются одними и теми же вещами, даже после всех этих лет, — сказал он, доставая свою куртку.

Сьюзен отметила в его голосе нотку восхищения и грусть. Она подумала, уж не имеет ли это отношения к тому, что он — единственный ребенок. Ведь Эл говорил, что проводил довольно много времени один. Да и здесь его жизнь казалась одинокой. Может, Эл привык быть один и даже получает удовольствие от этого? Или нет? Может быть, родители так много времени проводили вместе, что не уделяли достаточно времени ему?

Сьюзен взглянула на Эл. Он стоял в дверях и ждал ее. Он никогда не признается ни в чем подобном, такой сильный и гордый мужчина…

— Ты что-то глубоко задумалась, — немного насмешливо сказал он.

— Так просто, проверяю мозги, выясняю, хорошо ли работают перед опознанием, — небрежно откликнулась она.

— Ничего, ничего, все скоро наладится, — заверил он. — Надо только поскорее закончить с этим не совсем приятным делом в полиции, и мы начнем вовсю работать над твоим окончательным выздоровлением.

Она уже чувствовала себя намного лучше, это он мог сказать без колебания, но все же ощущал, что частично это всего лишь видимость. Сьюзен еще испытывала усталость, да еще ее ждала эта процедура опознания в полицейском участке. Ему хотелось отвлечь ее, переключить ее внимание на что-нибудь другое, сделать так, чтобы она не нервничала.

— Ну как, этим пальчикам уже не терпится заплясать по клавишам компьютера?

Эл смотрел, как Сьюзен вытянула перед собой руки, раздвинула пальцы и внимательно оглядела их, потом потерла кончиками по свитеру, будто стряхивала с них это нетерпение.

— Наверное, это у меня в крови, — с улыбкой ответила она и вышла из двери.

В полицейском участке Сьюзен держалась просто отлично. Эл наблюдал за каждым ее движением. Она рассказала всю историю медленно и вдумчиво, иногда напрягаясь, чтобы припомнить кое-что, но совершенно не колеблясь в отношении той сцены, когда ее позвали на помощь у горящего здания. Все это было совершенно живо в ее памяти, и она рассказала полицейскому, который вел протокол, как все произошло, шаг за шагом, до тех пор, когда ее ударили по голове.

Эл погладил ее спину и провел по коридору в сторону комнаты, где должна была состояться сама процедура опознания.

— Отлично держишься, — ободряюще сказал он.

Она взглянула на него.

— Спасибо, что приехал со мной. Мне это очень помогает.

Ей было уютнее от присутствия Эл в этой незнакомой обстановке. Она знала, что внешне выглядит спокойной, но внутри у нее все клокотало. От одной мысли о том, что ей придется снова взглянуть в то лицо, что угрожало ей из темноты, желудок сжался и подкатил почти к самому горлу. Когда они вошли в маленькую комнату, заполненную стульями перед огромным двусторонним зеркалом, Сьюзен ухватила Эл за руку и сплела свои пальцы с его. Он крепко и успокаивающе пожал их, потом отпустил и провел Сьюзен к сиденью прямо перед окном.