Джули Хоган - Разорвать паутину лжи

— Я не расположен к разговору.

Видимо, это ее очень развеселило, потому что она засмеялась.

— Сильно сказано. Ты не мог бы передать мне вон те орешки?

Коул схватил вазу с арахисом, до которой она не могла дотянуться, и, не скрывая своего раздражения, подвинул к ней.

— Спасибо. — Шэрри тотчас же съела несколько штук. — Ой, какие вкусные, солененькие.

Коул вздохнул.

— Могу я предложить вам что-то выпить? Или вы не планируете тут задерживаться?

— О нет, я посижу, — сказала она, повеселев. — И выпью мартини.

Коул подозвал бармена и заказал мартини, потом повернулся к ней.

— Так что вы тут делаете? Принесли мои пожитки и хотите удостовериться, что я уезжаю из города?

— Вовсе нет. — Шэрри пожала плечами. — Я просто подумала, что ты, возможно, хочешь с кем-нибудь поговорить.

— Зачем? — Его раздражение нарастало. — Чтобы я мог сказать, что поступал правильно? И лгал Лорен потому, что не мог позволить, чтобы моего сына снова отняли у меня?

Выщипанные брови Шэрри взметнулись.

— Снова?

Он взглянул на нее. Очевидно, эта любопытная особа не успокоится, пока все не разузнает. Прекрасно. Поскольку терять ему было нечего, как нечего терять змее, расплющенной грузовиком, он выложил ей все о своей бывшей жене, и о браслете, и о том, почему не мог позволить Джиму снова ускользнуть от него.

— Понятно, — сказала Шэрри, медленно кивая головой. — Значит, ты приехал сюда, чтобы забрать своего сына. Но если тебе было нужно только это, зачем ты надел кольцо на свой палец? Тебе незачем было жениться на Лорен, чтобы получить Джима. Фактически, когда вся эта история всплывет, ты поймешь, что это была твоя самая большая ошибка.

Он взглянул на старинное платиновое кольцо на своем пальце. Ошибка.

— Честно говоря, я и сам не знаю, зачем это сделал. Я никогда не встречал такой женщины, как она. Вот то единственное объяснение, которое я могу этому дать.

— Мне кажется, это похоже на любовь, — проговорила Шэрри, подняла рюмку мартини и отпила.

— Стоп, стоп, — сказал Коул, похолодев от услышанного. — Кто говорил о любви? Я просто пытался ей помочь этой женитьбой. А потом ситуация вышла из-под контроля. Я не мог ничего изменить.

Он напрягся, подумав о том, сколько раз мог все изменить. Например, каждый раз, когда занимался любовью с Лорен, зная, что ведет себя нечестно, не лучше, чем его бывшая жена.

— Я не… не хотел ничего менять, — поправил он себя.

Шэрри опустила подбородок на ладони.

— Да, Лорен — всесокрушающая сила, это так. Она красивая, привлекательная женщина.

Он покачал головой.

— Она красивая и привлекательная, но не в этом дело. И вы, и я знаем, что в ней есть нечто большее, чем то, что видят люди в модном каталоге.

Шэрри с невинным видом потягивала мартини.

— Ну, для человека, который не любит, ты, безусловно, хорошо защищаешь свою жену.

Коул допил пиво, закипая от злости. Он не знал, что такое любовь… думал, что не знал, и не был уверен, что когда-нибудь узнает. Но Лорен была ему глубоко небезразлична. Очень глубоко. Иначе почему мысль о том, что он никогда больше не услышит, как Лорен называют его женой, разрывала его сердце?

— Вы умная женщина, Шэрри. — Она взглянула на него с таким изумлением, что он улыбнулся. — Но, как ни крути, у меня и Лорен нет будущего. Мне нечего ей предложить. И она не хочет видеть меня.

— Я думаю, ты ошибаешься насчет этого, — сказала Шэрри, допив свою рюмку. — Но не кажется ли тебе, что ты должен удостовериться в этом? Использовать шанс?

Он лишился дара речи. Через мгновение она, видимо, решила, что молчание — знак согласия, потому что потрепала его по руке, схватила сумочку и направилась к двери.

Коул оглянулся в поисках бармена и попросил еще кружку пива. Пока ждал, он заметил дружно ужинавшее семейство. Отец показывал своему маленькому сыну, как наматывать спагетти на вилку, а мать смеялась над беспорядком, который они устроили на тарелках и на столе.

Он с тоской представил себе другую семью: он, Лорен и Джим. На самом деле он уже представлял себе это не раз — за ужином в «Снежной королеве», на пикнике, в детском саду.

Он не был уверен, что это любовь. Но был уверен, что Лорен в чем-то изменила его. Ему хотелось засыпать рядом с ней каждую ночь, держа ее в своих объятиях, и просыпаться рядом с ней по утрам. Всегда быть с ней и со своим сыном. Но это нереально. Им с Лорен не суждено быть вместе, и чем скорее он научится жить с этой мыслью, тем лучше.

Бармен поставил перед Коулом очередную кружку с пивом. Может, пиво притупит его тоску, поможет забыться и хотя бы на мгновение забыть о Лорен.

Но, несмотря на хмель, он прекрасно понимал, что выбросить Лорен из головы будет самой сложной задачей из всех, которые когда-нибудь ему приходилось решать.

Лорен с трудом проснулась, последние три ночи ей удавалось уснуть лишь под утро. Запах кофе донесся до нее, заставив сесть и свесить ноги с кровати. Она с улыбкой потянулась, поняв, что Шэрри уже встала. Шэрри продлила свой отпуск, чтобы задержаться тут. Лорен не представляла, что бы делала без нее и Джима.

Сейчас, когда она безумно скучала по Коулу, боялась не успеть подготовить магазин к началу летнего сезона, ждала начала битвы за Джима, ей необходима была рядом семья, чтобы поддержать ее и придать уверенности.

Отъезд Коула стал предметом для сплетен в Вэлли-Верде. Лорен не удавалось делать вид, что все в порядке. Она много, до изнеможения работала и плохо спала. Она постоянно думала о том, что Коул уехал, не сказав ей ни слова. Перед отъездом он прислал Джиму открытку со словами «До скорой встречи. С любовью, Коул». Это одновременно и расстроило ее, и зажгло искру предательской надежды, что он вернется.

Она хотела бы возненавидеть его за то, что он сделал, но не могла. Коул оставался в ее мыслях, в ее сердце. Повсюду были его вещи, и у нее не хватало духу ни убрать их, ни прикасаться к ним. Его одежда все еще находилась в ее комнате, инструменты — в амбаре. Она помнила его запах, а его улыбка и смех продолжали держать в тисках ее сердце.

Она не могла понять, как он мог скрывать от нее свою ужасную тайну. Шэрри рассказала Лорен о родной матери Джима и об обстоятельствах, приведших Коула в Вэлли-Верде. И кому, как не Лорен, было бы понятно его желание иметь семью? Она всю свою жизнь стремилась к этому.

Но какое теперь имело значение, испытывала она сочувствие или нет, понимала его или нет. Ее сердце было разбито.

Ну ладно, все, что случилось, к лучшему. Постепенно она перестанет скучать по нему, не будет мечтать о его объятиях, о том, чтобы смеяться вместе с ним, готовить ему ужин и стирать его носки.