Эйлин Колдер - Тепло очага

Разговор за столом постепенно перешел на нейтральные темы, и Джина вскоре успокоилась. Однако, по мере приближения стрелок часов к полуночи, она снова начала нервничать, а когда Хилари, зевнув, объявила, что всем пора ложиться спать, Джину охватила паника.

– Хилари, я помогу вам убрать со стола, – чуть ли не взмолилась она, стараясь не смотреть в сторону Эдварда.

Когда женщины вернулись с кухни, мужчины пили виски и обсуждали новый проект.

– Не хотите ли составить нам компанию, Джина? – галантно предложил Джефф.

– Спасибо, я, пожалуй, пойду спать. Увидимся утром.

Войдя в спальню, Джина перевела дух. Она заглянула в детскую. Головка Кэролайн лежала на тряпичном Блу. Джина поправила съехавшее одеяло, потом наклонилась и поцеловала девочку в светлые кудряшки. Выходя из детской, она оставила дверь слегка приоткрытой.

Джина остановилась перед широкой кроватью. Она вспомнила поцелуй Эдварда, и по ее телу пробежала нервная дрожь. «Мы поговорим обо всем позже». О чем он собирается говорить со мной? Может, хочет убедиться, что я не рассчитываю ни на что серьезное?

Джина представила, как Эдвард смотрит ей в глаза и мягко произносит: «Джина, вы были правы, я до сих пор люблю Памелу. Я не должен был целовать вас так нежно. Это была всего лишь игра».

Джина вынула из сумки ночную сорочку и пошла в ванную. Стоя под прохладной струей душа, она думала о своем намерении попытаться соблазнить Эдварда и посмотреть, что из этого выйдет. Но Джина знала, что это всего лишь фантазии, и, чтобы избавиться от иллюзорных мечтаний, повернула кран и подставила голову под мощную струю воды.

Вытеревшись насухо, она надела длинную белую сорочку и такой же пеньюар. Джина купила этот гарнитур, поддавшись импульсу, специально для этой поездки. Пеньюар струился по ее фигуре, соблазнительно облегая все изгибы и выпуклости ее тела. Покупая его, Джина думала об Эдварде и о том, что, если хочешь что-то получить, надо этого добиваться. И уж совсем глупо упускать шанс, который дарит сама судьба.

Но сейчас, когда момент настал, настрой Джины был уже не таким решительным. Джина знала, что не создана для легкого флирта, любовь на одну ночь – не для нее. Но, может, это продлится дольше? – подумала она, мучаясь сомнениями.

Вернувшись в спальню, Джина обнаружила там Эдварда. Стоя у кровати, он расстегивал пуговицы на рубашке. Обернувшись на звук шагов, Эдвард воззрился на Джину, и она вдруг поняла, что ее пеньюар – самая вызывающая одежда, которую она когда-либо носила. Ей казалось, что взгляд Эдварда проникает через тонкий шелк и ласкает обнаженное тело.

– Привет! – Джина выдавила улыбку. – Я... я думала, что вы придете позже. – Она шагнула к постели, стараясь не выдать своего волнения.

– А я думал, что мы кое-что не закончили, – хрипло проговорил Эдвард.

У Джины на мгновение остановилось сердце.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сами знаете... тот поцелуй.

– О, это! – с напускной небрежностью бросила Джина и, наклонившись, откинула одеяло. Затем, посмотрев на Эдварда из-под густых длинных ресниц, сказала: – Это был очень приятный поцелуй.

– Да, очень! – со злостью подтвердил Эдвард.

Джина села на кровать спиной к нему и сделала вид, что расстегивает пуговки на лифе пеньюара.

– Но ведь он ничего не значил, не так ли?

Эдвард не ответил, и Джина пожалела, что задала этот вопрос. Значит, она права, тот поцелуй был просто продолжением игры. У нее резко упало настроение.

– Ужин был замечательный, – пробормотала Джина.

– Кроме разговоров о свадьбах, вы хотите сказать? – небрежно спросил Эдвард.

– Да, это было лишнее. Я считаю, что вы перегнули палку, затеяв дискуссию о том, какая у нас с вами должна быть свадьба. Я чувствовала себя неудобно.

– Я заметил это, – насмешливо проговорил Эдвард. – Вы выглядите очень сексуально, когда смущаетесь. Вам известно это? Глаза у вас становятся ярко-голубыми, а щеки приобретают дивный розоватый оттенок.

Джина нахмурилась. Дразнящий тон Эдварда ставил ее в дурацкое положение. Если он знал, что она чувствовала себя неловко за ужином, то понимает ли, как сильно она нервничает сейчас? И известно ли ему, что она влюбляется в него?

Этот вопрос возник неожиданно и настолько потряс Джину, что она застыла. Ей показалось даже, что у нее сердце остановилось.

– Джина? – Голос Эдварда прозвучал словно издалека.

– Да, я слышала вас, – с невольной резкостью отозвалась она.

– Я только пошутил, – оправдывался Эдвард. – Мне захотелось подразнить вас.

– Я знаю.

Джина мечтала, чтобы он ушел и оставил ее одну. Ей необходимо было спокойно подумать о своем открытии. Действительно ли она влюблена в Эдварда? Внутренний голос тотчас дал ответ: а зачем же еще ты сидишь на этой кровати и думаешь о том, как бы затащить туда же Эдварда.

– Простите, если я не среагировала на вашу шутку, но разговоры о свадьбах наводят меня на грустные размышления.

Это была лишь отговорка. Не могла же Джина допустить, чтобы Эдвард догадался о ее желании превратить их игру в реальность!

Он, тихо ругнувшись, обошел кровать и опустился перед Джиной на колени.

– Джина, извините. Я сделал это, не подумав.

От искреннего раскаяния, прозвучавшего в голосе Эдварда, она почувствовала себя еще хуже.

– Ничего, – пробормотала Джина, – вы ведь не знали.

– Но я должен был знать. Вы говорили мне, что прошло около года после вашего разрыва с Энтони. И мне следовало догадаться, что разговоры о свадьбе разбередят ваши душевные раны.

Джина впилась глазами в его красивое лицо. Ей нравилось в Эдварде Хартли все – как сужались уголки его глаз, когда он смеялся, нравилась твердая линия подбородка, чувственный рот...

– Ирония судьбы, – пролепетала Джина дрожащим голосом. – Год назад я страдала из-за Энтони, а сейчас...

Джина замолчала. Она не могла сказать Эдварду: «А сейчас я понимаю, что Энтони задел только мою женскую гордость». По сути, он даже сделал ей одолжение. Она никогда не испытывала с Энтони того, что чувствовала с Эдвардом. Эдварду достаточно было посмотреть на нее, и сердце Джины то останавливалось, то начинало неистово биться.

– А сейчас? – мягко подтолкнул он ее.

– Сейчас... – Джина закрыла глаза. – Сейчас я думаю, что мне следует остерегаться серьезных романов.

– Перестаньте, Джина. Вы еще слишком молоды, чтобы говорить такие вещи.

– Мне уже двадцать восемь.

Джина открыла глаза и удивленно посмотрела на Эдварда. Двадцать восемь, а она впервые в жизни влюбилась!

– Вы выглядите на восемнадцать, – заверил ее Эдвард и убрал с ее лба прядь волос. – На очень красивые восемнадцать лет.