Фиона Харпер - Медовый месяц в Париже

Ну, по меньшей мере, Дженни все сильнее сближалась с Молли. Она улыбнулась, глядя в потолок. Она никогда не могла представить, что ей будет радостно проводить время с неродным ребенком.

С отцом Молли все обстояло иначе.

Близость с Алексом была потрясающей, но Дженни этого было недостаточно. Она хотела большего.

Она жаждала того, что он ей обещал, — обладать его сердцем, душой, причем вечно. Кстати сказать, она это заслужила. Ведь она сняла с себя корону и решила никогда больше не становиться избалованной принцессой. Дженни наконец-то повзрослела. Она очень старалась стать такой женщиной, которая была нужна Алексу. Почему он этого не замечает?

У Алекса всегда было отличное чувство времени. Даже не открывая глаз, он понял, что проспал. Его охватила паника, и он стал вспоминать, какие дела предстоит сделать. Но до того как напряглись его мышцы и он выпрыгнул из кровати, до него дошло, что сегодня воскресенье.

Но это ничего не изменило. У него по-прежнему было ощущение, словно за ним по пятам несутся собаки. Словно он должен бежать вперед, иначе случится нечто ужасное…

Он чувствовал теплое дыхание Дженни, лежащей рядом, хотя они не прикасались друг к другу. Прошлая ночь оказалась невероятной. Вот его страстная и сексуальная жена лежит рядом, и он чувствует, как преследующие его страхи умолкают, и все кажется правильным.

Он придвинулся к ней и провел рукой по ее обнаженному бедру. Какая мягкая кожа. Ему было приятно к ней прикасаться.

Проворчав, Дженни оттолкнула его руку.

Он улыбнулся. Его жена любила поспать по утрам. Но, если к ней найти верный подход, она может изменить свое мнение. Алекс продолжал поглаживать ее бедро.

Она отодвинулась от него и пробормотала в подушку:

— Отстань, Алекс!

Он снова к ней придвинулся и поцеловал в плечо, выглядывающее из-под одеяла. Дженни напряглась, затем выпрыгнула из кровати.

— Алекс, уймись!

Она надела халат.

Он оперся на локоть:

— Что случилось?

Дрожащими пальцами Дженни старалась завязать пояс халата на крепкий узел.

— Я больше не могу питаться теми крошками, которые ты мне предлагаешь, — полушепотом сказала она, мельком взглянув на спальню Молли.

«Хм, какими крошками?»

Алекс моргнул.

— Чем питаться? — произнес он, растягивая слова, отказываясь задуматься и найти ответ на свой вопрос.

Дженни одарила его взглядом, какой бросает раздраженная жена на тупоголового мужа.

— Я люблю тебя, — сказала она, чуть надломившимся голосом. — Но ты отгораживаешься от меня. Ты не позволяешь мне тебя любить… У меня ощущение, что наши отношения умирают. — Она помолчала, потом посмотрела на него. — Ты любишь меня, Алекс, по-настоящему? Или я для тебя лишь обязательство?

Очевидно, Алекс потратил на ответ слишком много времени, ибо Дженни туже перевязала пояс халата и выбежала из комнаты.

Откинувшись на кровать, он уставился в никуда. Его окутало ужасающее чувство дежавю. Именно так начинались его проблемы с Бекки. Непонятные вспышки раздражения. Загадочные обвинения. У него сдавило грудь. Хотя Алекс знал, что Дженни намного сильнее Бекки, намного податливее нее, он не мог игнорировать звучащий в мозгу голос.

«Все начинается заново. Ты ее потеряешь. Ты потеряешь все».

Алекс резко сел на кровати, выпрямил спину и уперся руками в матрас, затем практически выскочил из кровати. Был один важный документ, который он должен отыскать на случай, если на следующей неделе придется выступать в суде.

Машинально одеваясь, он мысленно уже спускался по лестнице в свой кабинет. Он не чувствовал ковра под ногами, не знал, сколько пуговиц застегнул, что именно на себя надел. Мысленно он провел пальцами по книжным полкам, отбирая тома, присматриваясь к цифрам на корешках и собранным фактам. В мыслях все казалось Алексу простым: четкие факты — за и против, черное и белое. Никаких невнятных эмоций, похожих на фантомы.

— Папа?

Алекс поднял глаза от документов, лежащих на письменном столе в кабинете:

— Да, Молли?

Она осторожно вошла в кабинет. Молли недавно искупалась и была очень хорошенькой в розовой пижаме. В руках она держала красочную книгу о мышке-балерине. Он положил шариковую ручку на стол и посмотрел на дочь, которая с надеждой ему улыбалась.

— Не сейчас, ладно? Папочка занят.

Девочка продолжала улыбаться, но надежды у нее поубавилось.

— Пожалуйста, папочка.

Ему не хотелось отсылать Молли прочь и притворяться, будто документы на письменном столе для него важнее. Но при мысли о том, что он будет сидеть с дочерью в обнимку на диване, его охватывал ужас. Каждый раз, когда он пытался воссоединиться с Молли, его окутывало то же самое ощущение, и он чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Алекс больше не мог так поступать. Он не мог сидеть рядом с дочерью, зная, что должен испытывать чувства, которых не испытывает; понимая, что подводит собственного ребенка.

Она была слишком маленькой для того, чтобы его понимать. Но в конце концов она осознает его равнодушие, и ему очень хотелось ее от него избавить. Для Молли будет лучше, если она станет думать, что папочка занят работой, а не догадается, что отец не знает, как ему ее любить.

— Не сегодня, — сказал он дочери, понимая, что намеренно лжет. — Может, завтра.

С печальным видом кивнув, она вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Он поднялся на ноги, чтобы ее закрыть и отгородиться от собственного стыда. Но не успел он подойти к двери, как в кабинет вошла Дженни.

— Она очень ждала вечера, чтобы почитать эту книгу с тобой, — сказала Дженни.

Алекс попятился, присел за письменный стол и, изобразив на лице нечто, напоминающее разочарование, указал на документы, разложенные на столе.

Дженни посмотрела на него так, словно хотела что-то сказать, затем передумала. Она направилась к двери. Алекс облегченно вздохнул. Он не хотел это обсуждать с Дженни. Ему и без разговоров было тошно.

— Ты еще долго будешь работать? — спросила Дженни, с подозрением осматривая письменный стол.

Он кивнул, потом поднялся на ноги, подошел к ней и припал к ее губам в сладком и опьяняющем поцелуе.

— Я скоро закончу, обещаю, — сказал он, в его голосе слышались едва заметные насмешливые нотки.

Несколько недель назад Дженни рассмеялась бы милым хрипловатым смехом и убедила бы его подняться вместе с ней по лестнице прямо сейчас. Но сегодня вечером она лишь кивнула и вышла из кабинета, решительно закрыв за собой дверь.

Алекс снова побрел к столу и присел за него. Опершись локтями о стол, он смял листы блокнота и положил подбородок на стиснутые кулаки. В его душу закралось неприятное подозрение, что дела пойдут намного хуже, чем он предполагал.