Элизабет Олдфилд - Отель «Затерянный рай»

— Немедленно! — выкрикнул он. — Это необходимо.

— Вы надеялись успеть на этот рейс? — Она ласково улыбнулась ему. — Сожалею, сэр, но все места заняты. Даже если бы это было не так, я не могла бы попросить...

— Уже поздно. Он улетает! — закричала Касс, в смятении наблюдая за тем, как маленький самолет медленно покатился по серой бетонированной ленте. Ее грудь словно сдавило тисками. — Там, в самолете, Джек! — Ее голос дрогнул. — И я, может быть, никогда его больше не увижу...

— Я остановлю его. Я его верну! — поклялся Гиффорд. Он метнулся мимо женщины и выскочил в открытую дверь на бетонированную площадку.

Энергично помогая себе тростью, он, прихрамывая, быстро пошел к взлетной полосе. Он кричал и махал руками вслед самолету.

Пока онемевшая от изумления служащая аэровокзала приходила в себя, за ним выскочила Касс.

— Это бесполезно! — крикнула она. — Тебя никто не видит и не слышит...

Ее слова замерли. Гиффорд отбросил трость и побежал. Самолетик продолжал медленно катиться вперед, а Гиффорд неуклюже бежал вдоль дорожки. Он кричал, чтобы самолет остановили, и, как сумасшедший, размахивал руками. Поддавшись порыву, он побежал, но держался явно на одной силе воли. Нагрузка на его искалеченную ногу была огромной. Что он делает? Он снова повредит ногу, и уже непоправимо!

— Кто этот парень? — раздался голос подошедшего полицейского. Сдвинув назад фуражку, он почесал свою седеющую голову. Следовало бы пуститься в погоню, но полицейский был слишком грузным и не хотел заработать сердечный приступ. — Только лунатик может бегать в такую жару!

— У нас похитили сына, и он пытается остановить самолет, — бросилась к полицейскому Касс. — Вы не видели, была ли среди пассажиров рыжая женщина в коричневом костюме с ребенком на руках?

Полицейский кивнул:

— Беби все старался схватить ее серьги, а ей это не нравилось.

— Хоть бы он оторвал ей уши! Этот беби — мой сын Джек. Она увезла его и...

— Вашему парню повезло, — перебил ее полицейский, глядя вдаль.

Повернувшись, Касс увидела, что самолет начал замедлять ход.

Подобрав по пути отброшенную трость, она, задыхаясь, побежала туда, где стоял Гиффорд. Он ждал, пока самолет остановится.

— Как ты? Нормально?

— Кажется...

— Я не очень верила, что ты сможешь остановить самолет, но...

— Я тоже. Осторожно! — воскликнул он, когда самолет остановился, и человек в комбинезоне начал послушно разворачивать его.

— Вот это был забег! — сказал полицейский, подошедший вслед за ней. — Ваша жена должна быть счастлива, что рядом с ней такой спортсмен.

— Что? — Она ждала, что Гиффорд поправит полицейского, но тяжело дышавшему Гиффорду было не до того. — Вы правы, — сказала она, посчитав, что сейчас не время пускаться в объяснения по поводу их отношений.

Гиффорд показал на самолет. Трап занял свое место, открылась дверь. Увидев Веронику, стоящую с ребенком на руках, Касс сразу обмякла. Страшная слабость накатила на нее. Малыш, который дергал за одну из сережек Вероники, выглядел бодрым и веселым.

Гиффорд обнял Касс за плечи.

— Он в безопасности.

— Все благодаря тебе, — прошептала она, сдерживая слезы, и побежала вверх по ступенькам за сыном.

— Скажите прямо, — сказал Гиффорд, нахмурясь, — вы взяли Джека потому, что он улыбнулся вам?

Вероника кивнула.

— Он проснулся, улыбнулся мне и поднял ручки... как будто хотел ко мне на руки. Сейчас я понимаю, что ребенок просто потягивался... Но он показался мне единственным существом, которому я не была безразлична...

— Поэтому вы решили похитить его?

— Это не было сознательное решение. Я просто унесла его. Я очень сожалею... — Она глотала слезы. — В машине он вел себя прекрасно, смеялся каждый раз, как попадались ухабы. Но когда мы приехали в аэропорт...

— Джек заплакал? — резко спросила Касс, когда Вероника замолчала.

Ее нервы все еще были напряжены, а сердце никак не могло успокоиться, но ребенок был в полном порядке. Она с тревогой взглянула на него. Он спокойно сидел у нее на коленях и с наслаждением сосал пальчик. Если он и плакал, от слез не осталось и следа.

— Наоборот, он расшалился, — сообщила пожилая француженка, которая сидела в самолете рядом с Вероникой. — Настоящий озорник. Так, кажется, это называется по-английски?

Они сидели в здании аэровокзала. Полицейский, к которому теперь присоединился еще один, помоложе, переговорил с пилотом. Выяснилось, что самолет был остановлен не усилиями Гиффорда, которого пилот даже не видел, а благодаря француженке. Это она по беспокойству Вероники поняла, что ребенок увезен насильно, и сообщила обо всем в кабину пилотов. Когда полицейские объявили недоумевающим пассажирам, что уводят рыжеволосую даму для того, чтобы задать ей ряд вопросов, француженка вызвалась дать важные для дела свидетельские показания. Так что и ей пришлось остаться на острове. Самолет улетел без двух своих пассажирок.

— Мы стояли в очереди на регистрацию, и малыш беспрерывно ерзал, изгибался и все хватал ручками, — объяснила француженка.

— Он обслюнявил мой костюм, — возмутилась Вероника.

Гиффорд поднял бровь.

— Вам это не понравилось?

— Как вам сказать... нет... Это костюм из эксклюзивной коллекции одного итальянского дизайнера. Он стоит уйму денег, целое состояние!

— А вы не знали, что дети доставляют некоторые хлопоты? — вмешалась Касс.

Вероника покачала головой.

— Нет! Джек всегда так хорошо себя вел. Такой очаровательный малыш! Но сегодня он был совсем другим...

— Вероятно, ему не понравилось, что его похитили, вот он и решил устроить вам веселую жизнь, — ехидно заметил Гиффорд.

Вероника смутилась.

— Может быть...

— А вам, может быть, надо было бы задуматься над тем, через что, по вашей милости, пришлось пройти Касс! — продолжал он.

— Надо было... и, как я уже сказала, я очень сожалею...

— Сожалеете?.. — Гиффорд горько рассмеялся. — Вы можете себе представить, что должна чувствовать мать похищенного ребенка? Вы хоть представляли себе, какое горе причинили? Какой ужас она испытала?

— Представляю. И чистосердечно раскаиваюсь...

— Вам уже случалось раньше похищать детей? В вашей стране? — строго спросил полицейский, тот, что помоложе. Он с нетерпением ждал момента, чтобы приступить к процедуре собственного расследования. На острове неделями не случалось ничего значительного, о чем можно было бы рапортовать начальству. Сегодняшнее происшествие было захватывающим исключением.

Вероника в ужасе отпрянула.

— Боже упаси, нет!

— Это правда? Мы можем проверить, не заведено ли на вас уголовное дело, — предупредил он ее.