Рэчел Маккензи - Вторая встреча

На губах Трэвиса появилась улыбка.

— Подумать только! Я и не предполагал, Анна, что вы занимаетесь устройством на работу, — медленно проговорил он. — Вы очень великодушно проявляете интерес к карьере Сильвии! — Все засмеялись — все, кроме Анны и Сильвии.

— Я просто пыталась помочь, — ответила Анна, и внезапное замешательство выразилось румянцем на ее щеках. — Сильвия сказала мне, что ей вскоре потребуется работа, и я сразу же подумала о Салли… — Она не закончила фразы под взглядом внимательных глаз Трэвиса.

Девушке стало жалко Анну — несомненно, она была одной из женщин, поддавшихся обаянию Трэвиса.

— Конечно, Сильвия, если вам будет нужна работа, скажите мне! — заявила Салли с надеждой в голосе, казалось, не обращая совершенно внимания на несколько напряженную атмосферу, возникшую после реплики Стила. Она погладила свой огромный живот, почти скрытый под складками атласного платья бутылочно-зеленого цвета. — Это будет мой четвертый ребенок! — с гордостью сказала она. — Я ужасно боюсь, что не смогу найти никого подходящего, а, собираясь родить маленькую Кэти, я хочу быть уверенной, что с детьми все будет в порядке.

Кэти? Сильвия почувствовала, что побледнела, услышав это имя.

— Вы… вы уже знаете, что это будет девочка? — запинаясь, спросила она.

— О, да! На этот раз я решила: тот, кто предостережен, тот вооружен. Что касается моих остальных трех, я не интересовалась, но…

Глупо реагировать подобным образом, думала Сильвия, пока Салли продолжала болтать, ведь она говорит не о моей Кэти. Во рту у нее пересохло, и Сильвия облизнула губы. Внутри у нее вспыхнула боль. Я должна держаться, сказала она себе, сохраняя на лице вымученную улыбку и слушая Салли, которая безжалостно продолжала разглагольствовать о своей удивительной беременности, о надеждах, которые она связывает со своим новым ребенком… Я должна держаться!

Но это было очень трудно, поскольку всего в нескольких футах от нее стоял Трэвис, который следил за ней всевидящим взглядом; ее страдания возрастали стремительно. Сильвия глубоко вздохнула, но это не помогло. Кэти… О Боже, это несправедливо! Она так нужна ей, ее кровиночка, которую она могла бы любить и о которой могла бы заботиться…

— Сильвия? Что случилось? — Трэвис в мгновение ока оказался возле нее и ласково положил свою руку на ее открытое плечо. — Вы неважно выглядите!

Нет! Не прикасайся ко мне, пронеслось у нее в голове. Пожалуйста! Я не вынесу этого! Оставь меня в покое!

Сильвия поднесла руку ко рту, пытаясь превозмочь душевную боль и изо всех сил стараясь не разрыдаться, но ни того, ни другого ей сделать не удалось. Высвободившись из рук Трэвиса, который удерживал ее, она выбежала из гостиной, бормоча какие-то извинения и заливаясь слезами.

— Сильвия, что все это значит? — раздался голос Трэвиса, который не потрудился даже постучать. Сильвия подняла голову с подушки и увидела, что он стоит, опершись на косяк распахнутой двери в ее спальню, с самоуверенным видом, вызвавшим ее ярость.

— Убирайтесь!

— Вы сомнете свое красивое платье! — небрежно заметил он. Несмотря на свои страдания, Сильвия удивилась, почему он не злится на нее за то, что она испортила ему роскошный прием.

— Вы думаете, это меня волнует? — спросила Сильвия севшим голосом, утирая залитое слезами лицо.

— А что же вас тогда волнует? — спросил он, присаживаясь на край кровати. Он поднял руку и нежно коснулся ее лица. — Расскажите, в чем дело?

Сильвия резко отодвинулась от него, вытерла лицо платком и села.

— Я… я слишком много выпила.

— И вы думаете, что я поверю, что дело в этом?

— А меня не волнует, чему вы поверите! — хрипло сказала Сильвия. — Уходите! Спускайтесь вниз и оставьте меня одну. Ваши гости заждались вас.

— Я не уйду отсюда, пока вы не расскажете мне, что вас расстроило.

Девушка с тревогой всмотрелась в лицо Трэвиса. Сказать, что он выглядел решительным, значило бы ничего не сказать. Он откинулся в изголовье кровати и скрестил на груди руки.

— Это для меня важно, Сильвия, — тихо сказал он, — расскажите мне. — Это имеет какое-то отношение к Салли? Что такого она сказала, что вас так встревожило? — спросил он с внезапной яростью и его пальцы впились в ее руку.

— Она… она ничего мне не говорила! — ответила девушка, пытаясь высвободиться из его рук, но его пальцы держали ее, как железные обручи. — Вы причиняете мне боль! Отпустите меня!

Она вновь беспомощно зарыдала от нестерпимого страдания, и Трэвис, бормоча проклятия, отпустил ее руку и крепко обнял девушку.

У нее больше не было сил. Борьба с Трэвисом, борьба с тем, чего он мог добиться от нее, требовала больше сил, чем у нее было в настоящий момент и вообще когда-либо. Он прижал ее к себе, и Сильвия, закрыв глаза, тихо всхлипывала, уткнувшись в мягкую шерсть лацкана его пиджака.

— Вы разрываете мое сердце, Сильвия. Пожалуйста, перестаньте плакать! — сказал он и, отстранив ее немного от себя, вытер ее залитое слезами лицо своим носовым платком.

Разрываю ему сердце? Он действительно так думает? Девушка шмыгнула носом и попыталась отвести от Трэвиса свое лицо. Он приподнял ее подбородок своим загорелым пальцем и заставил посмотреть себе в глаза.

— Я полагаю, что сейчас самое время поговорить.

Что сказать? Что-то определенное? Какую-нибудь ложь, которая удовлетворила бы его и вывела ее из этого мучительного положения? Сильвия колебалась, вся дрожа под его горячим, пристальным взглядом. В голове у нее не было никаких мыслей. Ничего, кроме ужасной, разрывающей сердце правды. Кэти… Кэти…

Если бы Трэвис не стал целовать ее так нежно, так ласково, лишая последних сил, то она могла бы и выдержать. Но он прикоснулся ладонью к ее щеке, и их губы слились в долгом сладостном поцелуе.

— Скажи мне, — прошептал он, отрываясь от ее губ, выдыхая слова в дрожащие уста Сильвии.

— У меня… у меня был ребенок…

Последовало долгое молчание. Наконец он произнес только одно слово:

— Был?

Сильвия смяла руками покрывало и слабо кивнула головой. Сквозь слезы она едва различала лицо Трэвиса.

— Что же случилось? — спросил он, продолжая прижиматься к ее щеке так, что она чувствовала на своем лице его теплое дыхание.

— Она умерла. П-пожалуйста, не расспрашивайте меня! Я не могу говорить об этом, — прошептала Сильвия еле слышно. Она чувствовала себя опустошенной. Сказать ему об этом означало для нее обнажить перед ним душу.

— Я все понял! — сказал Трэвис и, отведя пряди волос с ее лица, снова поцеловал. — Мы поговорим позднее.