Давно забытая нежность - Джессика Гилмор
Фенелла качала головой.
— Но, Минти, ты не большинство людей. Из всех твоих затей эта самая безумная. Через два месяца, самое большее, тебе станет скучно. Просто не сжигай до этого момента все мосты, хорошо?
— На этот раз все иначе, честно, Фен. Я знаю, что делаю. Совершенно новый старт без мужчин и подальше от газет — вот то, что доктор прописал. Хорошо, мне пора.
Пожелаешь мне удачи?
Но когда она выходила из квартиры, слова Фенеллы эхом звучали у нее в ушах. Она отчаянно хотела измениться, сесть на дно, погрузиться в работу и рутину, но она не знала, удастся ли ей это. Что, если все это она бросит, поддавшись очередной иллюзии любви?
Если бы только реальность не была такой серой. И такой невыносимо одинокой.
— Думаю, нам стоит возродить летние вечеринки.
Лука удивленно поднял голову. Хотя Джио работал уже пару часов у него в кабинете, он сидел так тихо, что Лука забыл о его существовании.
— Летние вечеринки? — эхом повторил он.
— Это было самым любимым ежегодным событием твоего отца, — сказал Джио, откинувшись на стуле и вытянув ноги, улыбнувшись при воспоминании. — Утром мы проведем конференцию для всех сотрудников, на которой ознакомим их с планами на предстоящий год. Разумеется, раньше их было гораздо меньше. Ты создал из «Ди Торе дольче» настоящую империю. — Он с обожанием посмотрел на племянника.
— Я помню, — медленно произнес Лука, воскрешая в памяти карусели, мороженое и ежегодный футбольный матч между «рабочими и менеджерами» — всегда отлично организованное мероприятие. — Вечером устраивали большое барбекю, на которое приглашали семьи всех работников. И фейерверк.
— Мы отменили это в тот год, когда погибли твои родители, — сказал Джио. — А потом никогда не было подходящего времени, чтобы возродить традицию. Но в этом году, когда мы планируем расширение и новый маркетинговый план, рекламу… я думаю, сейчас самое время. Ты согласен?
Сначала Лука не ответил. Меньше всего ему хотелось вечеринок, пусть даже корпоративных. Все, чего он хотел, — это работать, работать до изнеможения, пока не провалится в бессознательный сон. Работать до тех пор, пока не останется места для мыслей, воспоминаний и сожалений.
Но Джио явно не догадался, что у него совершенно отсутствует воодушевление по этому поводу. Он был полон идей.
— Я думаю, мы можем устроить церемонию награждения, чтобы поблагодарить людей за упорный труд, только вместо призов будет персональное мороженое. Все это отлично впишется в новую кампанию и будет личной благодарностью каждому сотруднику, это хорошая идея. — Так оно и было. Было здорово видеть, как Джио воодушевленно принимает участие в работе. Если бы только Лука мог чувствовать то же самое.
— Я также считаю, что ты должен пригласить Минти. — Джио говорил спокойно, будто они обсуждали погоду, от которой будет зависеть место проведения церемонии — в помещении или в палатке — и выбор между каруселями и колесом обозрения.
Но, разумеется, Лука так мало ему рассказывал — только то, что Минти наскучила компания и жизнь в деревне, а это было правдой, и что она вернулась обратно в Лондон. Она окончательно обрывала все связи, продавая свои акции. Как Лука и предвидел. Как он и хотел.
Если бы только она сделала это раньше.
Но, конечно, Джио должен догадываться, что между ними было нечто большее. Он проводил с ними время. Они скрывались от него, но не слишком успешно. Для Луки не касаться ее было невыносимо. Внутри у него внезапно все перевернулось, пальцы похолодели. Ощутили пустоту. Они ныли от боли, желания еще раз коснуться теплого и мягкого тела. Острая благодатная боль, когда он вонзил ногти себе в ладонь, оказалась хорошим способом контролировать вероломное тело. Нет смысла скучать по ней. Она никогда не вернется.
— Я знаю, это был шок, что Роза оставила свои акции Минти, — сказал Джио. Лука чувствовал на себе его проницательный взгляд и пытался выглядеть спокойным и незаинтересованным в беседе.
— Это ее акции, — просто сказал он, сконцентрировавшись на экране перед собой, хотя больше он не мог выдавить из себя ни слова.
— Она знала, что тебя ждет большое будущее, — продолжал Джио. — Поэтому, слава богу, она поддерживала твои планы. Только вспомни, какими недоверчивыми были банки в последние годы. Я знаю, что ты сильный, Лука. Если кто и мог преуспеть в это время, так это ты. То, что мы избежали бремени банковских займов, настоящее благословение.
— Я всегда был благодарен Розе за все, что она сделала, не только за инвестирование в компанию.
Это было преуменьшением. Она не просто оставила Лондон, чтобы заняться его воспитанием, но и наследство девятнадцатилетнему парню с большими планами и еще большими мечтами.
— Но Минти была ее племянницей. Роза хотела, чтобы она тоже была частью семьи, когда ее не станет. Поэтому она оставила ей свою часть бизнеса. Чтобы она была рядом, чтобы сохранить связь. Не отпускай ее без борьбы, Лука. Покажи ей, что она часть всего этого, часть всех нас.
— Разве я не пытался?
Но пытался ли он? Боролся он или просто позволил ей уйти, позволил ей вычеркнуть себя из общего будущего, из его жизни?
Когда он вспоминал тот вечер, он представлялся ему смесью неясных ощущений. Беспокойство из-за ее отсутствия, удивление, что она значит для него гораздо больше, ошеломляющая надежда при виде теста. А затем крах его мечтаний, когда она отказала ему в совместном будущем и ушла.
Но он не мог вспомнить, что говорил. Сказал ли он то, что нужно, или просто смирился с неизбежностью ее ухода?
И если он не сражался за нее, то он был ничем не лучше тех трех незадавшихся женихов. Он был даже хуже. Нет, он пытался. Не так ли?
— Она не хочет быть здесь, Джио.
— Неужели? Она выглядела вполне счастливой.
Она была счастлива. До самого конца. Пока не увидела себя в ловушке будущего с ним.
— Сначала. — Лука пожал плечами. — Но ты знаешь Минти. Всегда порхает с одного на другое.
Джио смотрел на него проницательным и понимающим взглядом, от которого становилось неуютно.
— Минти во многих отношениях напоминает мне Розу и немного твою мать: обе городские девочки, но таковы ли они в сердце? Их место здесь. В Ошиа. Никто из них не собирался жить здесь, но они жили. Потому что их души принадлежали этому месту.
Это было то, во что Лука хотел верить, на что надеялся.
Он покачал головой.
— Слишком поздно, Джио. Она ушла.
— Тогда ты должен вернуть ее и убедить остаться. Я сделаю так, чтобы
