Кэтрин Айворс - Дорога в рай
– Мисс желает ехать?
– Желаю.
Он распахнул дверцу, занял свое место и повернулся к пассажирке, ожидая ее распоряжений. Лиз сказала:
– К озеру Высокому, на ранчо.
– О! Пани… – Он поправился: – Мисс едет на ранчо! Отличное имение!..
В пути таксист рассказывал о ранчо и его обитателях с такими подробностями, словно сам жил среди них и был со всеми накоротке. Лиз узнала, что хозяйка миссис Эдна Рассел с гонором, а мистер Рассел простецкий, свой в доску.
– Ясное дело – лошадник!
Мисс Моника, но ею словам, взбалмошна и явно без предрассудков. Народу на конные праздники наезжает – как на футбол! Тут и другие конезаводчики, и родственники, и просто знакомые…
Лиз ждала, что он назовет имя Джека, но таксист увлекся описанием конюшен – современных, прекрасно оборудованных. Они миновали городскую окраину, за которой потянулись поля кукурузы и пастбища, пастбища. Вдали рисовались силуэты пасущихся коней…
Машина поднялась на пригорок и приблизилась к огромному, обнесенному решетчатой оградой парку. Это и было имение Расселов. Таксист как раз стал распространяться о цене их породистых лошадей. Лиз не слушала, поглощенная своими мыслями. Она колебалась: подъезжать ли прямо к подъезду дома или выйти здесь, у ограды. Проблема решилась сама собой, когда водитель сообщил, что за ворота, на территорию имения, могут въезжать только ожидаемые на ранчо машины. Незапланированный визит такси на территорию частного владения Расселов не допускался. Лиз вышла. Таксист спрятал в бардачок полученную плату, развернул машину и отбыл обратно на станцию.
Лиз смотрела сквозь ажурную вязь чугунных ворот. Поблизости никого не было. Она толкнула маленькую калитку, прутья которой составляли монограмму из «Д» и «Б», и шагнула в тень высоких деревьев. Посыпанная мелким гравием дорожка привела ее к высокому открытому крыльцу. На балюстраде крыльца в каменных вазонах росли цветы. Цветов здесь вообще было много – весь двор, окруженный парком, походил на огромный цветник, Кусты роз соседствовали с клумбами крупных тюльпанов, явно выписанных из Голландии, ирисов, гладиолусов, хризантем… Сам дом был старинный, из белого камня, почти полностью скрытого побегами дикого винограда, с большими окнами, обрамленными открытыми сейчас зелеными ставнями.
Лиз поднялась на крыльцо и позвонила. Дверь открыл мужчина средних лет в белом костюме с галстуком-бабочкой и массивных роговых очках. Это был камердинер, но Лиз приняла его за отца Моники. Она назвала его мистером Расселом и сообщила, что приглашена в гости его дочкой Моникой. Камердинер, проработавший на ранчо не одно десятилетие, быстро определил «стоимость» гостьи и сделал вывод, что это – очередная причуда мисс Моники. Он сказал, что хозяева не предупреждали его о прибытии молодой мисс. Он стоял в дверях и явно не собирался сдвинуться с места.
Сейчас он скажет, чтобы я закрыла калитку с другой стороны, подумала Лиз. Она уже поняла, что дала маху, что представительный господин в белом всего лишь прислуга. В его намерении выставить ее не было никакого сомнения. Лиз сокрушенно вздохнула:
– А я уже отпустила такси… Неужели Моника еще не вернулась из Нью-Йорка? Но ведь она написала мне, чтобы я приехала!
Лиз полезла в сумку, чтобы достать визитную карточку Моники с ее приглашением приехать, но в этот момент из-за дома верхом на вороной лошади появилась сама Моника. Она сразу узнала Лиз и направила коня к ней. На Монике были белые лосины, высокие лакированные сапоги, красная куртка и красно-белая шапочка с козырьком. Она наклонилась с седла и расцеловала подругу.
– Лиз! Как здорово, что ты здесь! – воскликнула Моника. Потом обратилась к камердинеру: – Проводи Лиз в желтую комнату. – И снова Лиз: – Я поставлю Геру в конюшню и сейчас же прибегу к тебе…
Камердинер явно досадовал, что ошибся в оценке гостьи, но все же не спешил изменить свое мнение.
– Мисс, надеюсь, меня извинит, – произнес он, не очень стараясь быть любезным. – Но я выполнял инструкцию относительно неизвестных мне лиц.
– Я счастлива, – сказала Лиз, – что инструкции хотя бы не предписывают натравливать собак на не известных вам лиц.
Они встретились взглядами и поняли, что никогда не станут друзьями.
Желтая комната находилась в конце коридора, после целой шеренги дверей, ведущих в другие покои. В ней все было бледно-желтого цвета – обои, обивка кушетки и кресел, даже маленький столик был покрыт желтой скатертью, на которой стояла хрустальная ваза с желтыми цветами. Камердинер показал на дверь в стене:
– Там ванная комната.
Интересно, подумала Лиз, ванна тоже желтого цвета?
– Я хотела бы пожевать, – с нарочитой грубоватостью сказала она.
Над роговыми очками вопросительно поднялись брови, но Лиз дала бы голову на отсечение, что он не посмеет ей нагрубить.
– Что мисс желает пожевать?
– Можно гамбургер или пару сандвичей.
– Я узнаю на кухне.
Оставшись одна, Лиз тут же пошла в ванную. Ее ждало разочарование: здесь все было цвета морской воды, но ванна потрясла Лиз – это был небольшой бассейн, расположенный ниже уровня пола, и, чтобы войти в него, нужно было спуститься на несколько ступенек. Мраморное дно бассейна было выложено мозаикой: черные силуэты весело играющих дельфинов.
Лиз разделась, открыла краны, и бассейн быстро наполнился теплой водой. Да, принимать такую ванну – это полный кайф!..
Выкупавшись, Лиз надела голубовато-зеленый махровый халат, висевший на вешалке, и вернулась в комнату. За столом уже сидела Моника и уплетала еду, принесенную камердинером для Лиз.
– Вкусно, – сообщила она, макая в соус кусок белого хлеба. – Это ты заказала?
– Я. Оставь мне попробовать.
Продолжая есть, Моника беззаботно ответила:
– Тут на двоих хватит. А не хватит – Мэтью еще принесет… Я сказала предкам, что ты здесь.
С сандвичем в руке Лиз замерла в ожидании рассказа о реакции предков на ее приезд. Но Моника, видно, считала, что сказала все. Лиз не выдержала:
– Они не возражают?
– Им очень хочется познакомиться с тобой.
Что она наболтала им? – с тревогой размышляла Лиз. О чем они будут расспрашивать меня?
– Знаешь, здесь ужасно скучно, – пожаловалась Моника.
Лиз спросила, куда подевалась ее компания. Моника ответила, что компания лопнула.
– Я сказала Стиву, что давно все знаю про него и Мэри. Он стал уверять, что я все не так поняла. Но я ответила, что даже такие малолетние идиотки, как я, увидев трахающихся, вряд ли поймут это как-то иначе. А уж после того, как они вволю потешались надо мной, пусть он и не мечтает, чтобы я протежировала ему перед дядей Чарльзом. И вообще, я скорее всего расскажу дяде Чарльзу, как они подсыпали мне – мне, его любимой племяннице! – снотворное. – Последние слова Моника произнесла, посмеиваясь. Она была удовлетворена своей отповедью этому толстому дураку. – У Стива был такой вид, будто он прямо на месте прибьет меня. – Моника беспечно махнула рукой. – На прощание Я пожелала ему и Мэри счастья… Пойдем, покажу тебе дом…
