Je t'aime - Диана Килина

— Итак, — спокойно сказал я, и довольно хмыкнул, увидев, что она заёрзала на стуле.

Смешная.

— Итак, — поддразнила она меня.

— Алиса, я никогда не рассказывал тебе о том, что женат. Тебя это интересует? — спросил я, наблюдая за её реакцией.

— Откровенно говоря, меня больше не интересует то, что связано с тобой, — раздражённо буркнула она.

— Тогда, почему ты злишься? — я оглядел её, насколько позволял столик и скатерть на нём.

— Я не злюсь.

— Алиса, я не слепой, — я фыркнул, — И я знаю тебя вдоль и поперёк.

— То, что ты меня трахал, ещё не значит, что ты меня знаешь, — она придала лицу невозмутимости и изящно повела плечом.

Этот жест вызвал волну смеха, и я расхохотался в голос:

— Да, ты точно злишься. Ты всегда ругаешься, когда злишься.

— Саша, ты попросил час. Строго говоря, ты не попросил, а поставил меня перед фактом — тебе нужен час, чтобы со мной поговорить. Время тикает. Меня ждёт муж.

— Это тот, который оставил тебя, разодетую как шлюху и заведённую до чёртиков, в ночном клубе? — я недовольно нахмурился, и пообещал выбить зубы её Никите, если такое повториться ещё раз.

Как можно быть таким слепым? Это его юность или просто ему уже голову отбили на льду? Она прижималась к нему всем телом, а он просто взял и ушёл куда-то по своим делам. Это же не нормально.

— О, ты опять принялся за оскорбления. Как приятно, когда маски сняты, и можно видеть истинную сущность человека, — прошипела она, прищуриваясь.

Я рыкнул, а потом собрался с духом, и начал говорить:

— Ладно. Да, я не говорил тебе, что женат. Откровенно говоря — я и не должен был, потому что мой брак давно развалился и последние два года до приезда в Таллинн, я занимался разводом. Бывшая жена хотела отсудить у меня всё и забрать ребёнка. И ей почти это удалось.

Её глаза округлились. Я сделал глоток кофе, который уже начал остывать и немного поморщился. Потом, я продолжил:

— Когда я познакомился с тобой, мы как раз пришли к соглашению. Я оставляю ей недвижимость в Санкт-Петербурге, половину бизнеса и получаю возможность видеть дочь два раза в месяц. И в августе я уехал именно для того, чтобы подписать это соглашение.

Она начала моргать и сделала глоток воды, в точности копируя мои недавние движения. Как у неё так получается?

— Я знаю, что Серёжа, — я запнулся, и быстро вдохнул, — Сказал тебе о дне рождении. Даты совпали чисто случайно, — я сделал паузу, — Он ничего не знал о разводе. Я не привык делиться проблемами ни с кем, и всегда справлялся с ними сам.

— Тем не менее, ты сразу же бросился в объятия Кристины, когда понял, что со мной ничего не выгорит, — поддела она меня.

Видимо, в самолёте я сильно её раздраконил. Одним ужином не отделаешься.

— Я пытался тебе объяснить, — развёл руками я в примирительном жесте.

— Плохо пытался.

— Ты не дала мне шанса, — я решил пойти другим путём, и ткнул в неё пальцем.

Лучшая защита — это нападение, так обычно говорят.

— Чушь! Я дала тебе шанс, когда припёрлась среди ночи к тебе в гостиницу и призналась в любви, — завопила она, её щёки залились румянцем, а в глаза подозрительно заблестели, — Вместо этого, я обнаружила там полуголую бабу, в твоей, сука, рубашке!

— Не ори!

Она вздрогнула. На нас уставились посетители ресторана. Опустив глаза на белоснежную скатерть, Алиса начала теребить её краешек под столом. Тут на стол опустилась чашка с густой белой пеной и коричным сердечком на ней. А потом появился кусок пирога с запечёнными дольками яблок. Я невольно улыбнулся, вспоминая, как мы сидели с ней в Кадриорге в той уличной кафешке.

Это была моя первая и единственная прогулка по парку. Вместе с ней.

— Ощущение дежавю, не правда ли? Merci, — поблагодарил я официанта, и он удалился.

Алиса сглотнула, а потом растянулась в удивительной мечтательной улыбке.

— Почему ты улыбаешься?

— Скажи что-нибудь на французском, — ответила она, поднимая глаза.

В них уже начал светиться тот самый удивительный огонь, который присущ только ей. От её взгляда, меня начало окутывать приятное тепло, и я сказал:

— Chacun est entraîné par sa passion.[36]

Она напряглась всем телом, и едва уловимо дёрнулась на стуле.

— Ещё, — попросила она, и её зрачки расширились.

— Face а la vèritè.[37]

— Ещё, — она прикрыла глаза.

Я чуть не растёкся под столом, и вцепился в своё бедро, чтобы немного прийти в себя.

— Je t'aime,[38] — я заглушил это признание, отпивая свой остывший кофе.

Под столом звонко стукнули её коленки. Я готов поклясться, что она сейчас накалена до предела. Неожиданно для меня она выпалила:

— Саша, я не хочу изменять Никите. Он не заслужил этого.

Я попытался взять себя в руки, и отвлёкся на скатерть, приглаживая её рукой.

— Разведись, — вырвалось у меня, и я посмотрел на неё.

— Д-д — для чего? — она опять стала заикаться.

— Чтобы не делать того, чего не хочешь делать, — смог выдавить из себя я, перед тем, как мой голос окончательно сел от возбуждения.

— То есть, ты настолько уверен в своей неотразимости? — она вскинула бровь, и я оказался на грани.

Собираясь с силами, я отпил ещё кофе и попытался придать телу более-менее расслабленную позу.

— Нет, я просто знаю, что произойдёт дальше, — сказал я.

— И что же? — она прищурилась, и отставила пирог в сторону.

— Ты изменишь ему. И причинишь боль.

— Чёрта с два! — взвизгнула она, — Даже не думай.

Мне стало смешно. Мы оба знали, к чему всё приведёт. Женева слишком маленькая для нас двоих, да что уж там — весь мир маленький, при желании. Я не выдержал, опустил руку под скатерть и дотронулся до её ноги.