Мэгги Кокс - Вкус греха
Было болезненно думать, что Юджин может так быстро забыть ту ошеломляющую страсть, которой они предавались в кабинете Филиппа, делать вид, что ничего не произошло, несмотря на то что они так рисковали.
Но признание, которое он сделал в ресторане, его слова о том, что он не собирался кого-то любить… Джин сказал, что любовь для дураков. Роуз была глубоко опечалена. Если раньше она и питала слабую надежду на то, что когда-нибудь он сможет полюбить ее по-настоящему, то теперь эта надежда была уничтожена.
– Нет, я справляюсь с продажами и всем другим. Я хотела поговорить не об этом, а о личном.
Филипп откинулся на старательно взбитые подушки и терпеливо ждал, когда она продолжит. Его взгляд был полон доброты. Роуз убедила себя, что все будет в порядке, что он поймет и не осудит ее…
– Я кое в кого влюбилась, – призналась она давнему другу своего отца.
– Роуз, ты влюбилась?
Она поджала губы и кивнула.
Филипп улыбнулся. Уже давно она не видела его таким счастливым.
– Это просто прекрасная новость! Кто же этот счастливчик?
– Тебе не нужно знать его имя… Мне бы не хотелось рассказывать о нем раньше времени. Надеюсь, ты не станешь держать на меня обиду. Единственное, что я могу сказать, – мы с этим человеком совершенно не подходим друг другу.
– Тем не менее это не меняет твоих чувств, как я понимаю? – мягко поинтересовался мужчина. Ее слова, кажется, ничуть не смутили его.
Его реакция действительно удивила Роуз.
– Да, это так. Но мы полные противоположности друг друга, и я думаю, что мое отношение к этому человеку должно измениться.
Филипп задумался.
– Роуз, нельзя объяснить, почему люди влюбляются. У кого-то это происходит медленно, по мере того как они все ближе и ближе узнают друг друга. Другие же… Два человека могут просто встретиться глазами и мгновенно понять, что хотят провести друг с другом всю оставшуюся жизнь. Кого-то это сбивает с толку, другие же просто продолжают заниматься привычными делами, убеждая себя в том, что все находится под контролем и что ничто не может заставить их отклониться от выбранного пути. Сдается мне, Роуз, что ты принадлежишь ко второй категории.
– Это правда. Я никогда не хотела влюбляться. После измены Джо я решила больше не испытывать к кому-либо никаких глубоких чувств. Ты помнишь? Но то, что случилось, ставит под угрозу все то, к чему я так стремилась. Я имею в виду, поступать правильно. Следовать тем принципам, которые вложил в меня отец. Любить этого человека было бы неправильно. Я чувствую себя такой виноватой, и мне стыдно, кажется, что я подвела всех вокруг.
Филипп нахмурился:
– Всех? Роуз, кого ты могла подвести?
Сцепив пальцы, она вздохнула:
– Я подвела тебя, Филипп. Ты сделал для меня так много и заслуживаешь большего.
– Дорогая…
Она почувствовала, как он накрыл ее руки своими теплыми ладонями, и подчинилась.
– Ты ведешь себя так, словно совершила какое-то тяжкое преступление. С каких это пор влюбленность приравнивается к уголовно наказуемым деяниям? Твои чувства принадлежат только тебе. Да, люди, которые любят тебя, желают только добра, но никто не может знать, что может быть лучше для тебя. Лучше рискнуть всем ради любви, чем отвернуться от нее лишь потому, что ты боишься кого-то расстроить и жить жизнью, заполненной сожалениями и несбывшимися мечтами.
Роуз чувствовала себя шокированной.
– Ты говоришь так, словно знаешь, что это такое. Ты когда-то любил кого-то и отвернулся от чувств только из-за того, что думали другие?
Филипп медленно кивнул, и его бледно-голубые глаза наполнились грустью, из-за воспоминаний, которые всколыхнул этот разговор.
– Роуз, я не просто отвернулся от женщины из-за людского мнения… Я отказался от нее, потому что предпочел сосредоточиться на своей карьере, а не идти с ней в неизвестность. Она была художницей… Кстати, довольно неплохой. Она была на десять лет моложе меня и хотела путешествовать по миру, чтобы искать вдохновение для своей живописи. У нее совершенно не было времени и желания для привычной многим жизни – карьера, брак, жизнь, по ее словам, «в загородной отупляющей скуке». У нее была свободолюбивая натура.
Он кашлянул и отвернулся на мгновение, но Роуз заметила, как влажно заблестели его глаза.
– Ее звали Элизабет, и я любил ее больше жизни.
– Ты не против, если я спрошу… Из-за этого ты так никогда и не женился?
Кивнув снова, он выпустил ее руки.
– Для меня существовала лишь единственная женщина. Я никогда не смог измениться. Вот почему, Роуз, ты должна следовать своему сердцу. Тебе не нужно винить себя в чем-то и стыдиться. Не становись похожей на меня и не веди жизнь, полную сожаления, лишь мечтая о том, каким счастьем она могла бы быть наполнена. Я уверен, что если бы твой отец все еще был с нами, он посоветовал бы тебе поступить так же.
– А Элизабет… Ты когда-нибудь встречался с ней после?
– Нет, к сожалению… Она сказала, что будет лучше, если мы не станем продолжать общение. Я просто молюсь о том, что, где бы она ни была, пусть будет счастлива и путешествует, собирая краски для своих картин. Когда я думаю, что она продолжает заниматься любимым делом, это делает меня счастливым.
Опершись на кровать, Роуз ласково коснулась губами его щетинистой щеки.
– Благослови тебя бог, Филипп. Не могу передать словами, как важно для меня то, что ты сказал. Я чувствую себя так, словно у меня гора свалилась с плеч. Мне легче, и теперь я верю, что все может получиться, но я все еще переживаю, что этот мужчина не испытывает ко мне таких же чувств…
– Тебе не нужно сомневаться в этом.
– Спасибо. Ты прекрасно поднимаешь самооценку у юных особ, знаешь ли.
Взглянув в сторону двери, она заметила суровую на вид медсестру, которая указывала на настенные часы, намекая, что приемные часы закончились. Филипп проследил за ее взглядом.
– Мне пора идти. Я буду звонить тебе так часто, как смогу, и держать в курсе всех продаж. Если тебе чего-то захочется, просто скажи мне. И еще одно: пожалуйста, сообщи мне примерную дату, когда сможешь вернуться домой.
– Конечно, я сделаю это. Теперь ступай и встреться со своим таинственным мужчиной. Может быть, в один прекрасный день ты сможешь назвать мне его имя? А пока передай ему это – боги улыбнулись ему в тот день, когда он впервые встретился с тобой.
* * *Первое, что Джин увидел, когда открыл глаза следующим утром, был красный бархатный футляр. Вечером, вернувшись из ресторана, он с презрением бросил его на туалетный столик.
Роуз даже не представляла себе, как она унизила его своей яростной обличительной речью о том, какую скудную жизнь он вел. И тем, что практически бросила его подарок обратно ему в лицо. Неужели послание, которое он написал и вложил для нее в цветы, ничего не значило для нее? Он был глубоко уязвлен тем, что она отказалась от него.
