Дикси Браунинг - Одиночество не для них

Скользнув рукой между их телами, Лайон накрыл ее грудь ладонью.

— Я хочу взглянуть на тебя как следует, — прошептал он. — Но вот в чем беда: для этого придется тебя отпустить. А совсем не хочется.

Она смотрела на него, не говоря ни слова. Аромат возбуждения, усиленный жаром двух тел, смешивался с запахами абрикоса, мыла и костра.

Лайон застонал. И снова прильнул к ее губам, в то же время дразня пальцами набухший сосок. Жасмин прерывисто вздохнула и, изогнувшись, начала расстегивать на нем рубашку. Лайон повел плечами — рубашка упала на пол.

Руки ее скользнули ниже, и у Лайона захватило дыхание.

Жасмин провела ладонями по его груди. Обвела пальцем шрам под ребрами. А затем…

Всякие остатки рационального мышления тотчас исчезли. Не отрываясь от ее губ, Лайон перевернулся на спину и усадил Жасмин на себя.

— О господи! — прошептала она, поднимая голову, чтобы взглянуть на него. Краска залила ее щеки, карие глаза сияли особым блеском.

Выгнув спину, Лайон вновь завладел ее ртом: от этой игры по всему телу словно пробегали электрические разряды. Вскоре Жасмин задышала часто и тяжело, и из груди ее вырвался такой чувственный стон, что Лайон едва не сдался раньше времени.

Любовь их была столь бурной и страстной, что, когда наконец они рухнули на постель, утомленные и счастливые, Лайон готов был поклясться, что в теле его не осталось ни единой твердой косточки.

Жасмин неохотно возвращалась к реальности. «Неужели все это в последний раз?» Почудилось ли ей, или вправду кто-то из двоих произнес эти слова?

То, что было между ними, окончено — окончено здесь и сейчас, и оба это знают.

Жасмин сморщила лицо, словно готовилась заплакать, но не заплакала. Горечь неизбежного будущего смешалась в ее душе с блаженством краткого настоящего. Быть может, настанет день, когда горечь утихнет, — останутся лишь прекрасные воспоминания. А может быть, и нет.

Жасмин снова пошла в душ. Лайон спал, раскинувшись на кровати. По крайней мере, Жасмин показалось, что он уснул. Он, несомненно, нуждался в отдыхе, однако с Лайоном ни в чем нельзя быть уверенной. Он не похож ни на одного из знакомых ей мужчин.

И сколько бы она ни прожила, второго такого не встретит. Нелегко, очень нелегко будет ей забыть Лайона. Бог знает, удастся ли вообще.

Жасмин не могла сказать даже, хочет ли его забыть. Может быть, разбитое сердце все же лучше сердца опустевшего?

— Твоя очередь, — окликнула Жасмин Лайона несколько минут спустя. Она полностью оделась, но под его взглядом по-прежнему ощущала себя обнаженной.

Лайон открыл свои удивительные аквамариновые глаза и уставился в потолок.

— Если бы я знал, что придется принимать душ, захватил бы с собой смену одежды.

— Я одалживала одежду у тебя. Так что, если хочешь воспользоваться моей, милости прошу.

— Ну да, сейчас!

Он улыбнулся в ответ на ее шутку. Не рекламной ухмылкой во весь рот — нет, той неброской улыбкой, что начинается с теплого света в глазах, отражается в легком прищуре, чуть трогает уголки губ и растворяется, оставив после себя ощущение чего-то хрупкого, почти невесомого.

— Мне нужно позвонить в аэропорт, узнать насчет билетов. Потом схожу к Клемми, посмотрю, высохли ли мои вещи. А потом, если ты готов, можно будет ехать.

— Мне тоже надо кое с кем связаться.

— Хочешь звонить первым?

— Нет, спасибо, я по сотовому.

Сотовую связь труднее подслушать. Лайон не сомневался, что давно уже оторвался от слежки, но все же рисковать без нужды не стоило.

Нимало не стесняясь своей наготы, Лайон скатился с кровати, достал мобильник и бросил выразительный взгляд на Жасмин. Та поспешила к дверям.

— Пойду взгляну, как там моя одежда. Лайон кивнул, набирая номер. Мэдден оставил ему несколько секретных номеров; вся связь шла через автоответчики. Однако не успел Лайон прослушать сообщение, как от дверей послышался грохот и чертыхания Жасмин.

— Что такое? — В долю секунды он оказался у двери с пистолетом в руках.

— Обед. Клемми принесла поднос и оставила на полу, а я едва на него не наступила.

Лайон хмуро воззрился на поднос, на котором стоял пузатый белый кувшин, накрытый блюдечком, такая же чашка, накрытая крышкой от соусницы, тарелка, накрытая салфеткой, а также лежали алюминиевые ложка, нож и вилка.

— Не понимаю, — медленно проговорила Жасмин, — почему она все оставила снаружи.

Молчание Лайона было красноречивее слов. Жасмин растерянно огляделась. Лайон мог с точностью до секунды сказать, когда к ней пришло осознание, — жгучая краска залила ее щеки.

— О боже мой! — пробормотала она и пулей вылетела за дверь.

Лайон поднял поднос и внес его в комнату. Достал из-под салфетки бутерброд с маслом и впился в него крепкими зубами. Ему смертельно хотелось есть. А потом — под душ. И еще хорошо бы узнать, по-прежнему ли он на прицеле, и если нет, то почему.

Но что толку желать, если не можешь удовлетворить свои желания?

Весна совсем было одолела зиму, но сегодня с утра холод вновь взял верх. Жасмин поежилась: за годы, проведенные в Калифорнии, она успела отвыкнуть от таких капризов погоды.

Клемми не стала ходить вокруг да около.

— Он надолго у нас останется?

— Н-нет, он… мы оба сейчас уезжаем. Если я должна вам дополнительную плату, я заплачу…

— Не стоит. Знай я, что у вас гость, принесла бы два подноса.

В стопке чистой одежды Жасмин нашла свои вещи.

— Буду очень признательна, — сказала, — если вы составите счет. Мне нужно позвонить в аэропорт в Гринвилле, но у меня телефонная карточка. Не забудьте поставить в счет стирку и еду. Ах да, и еще лосьон.

— Да бросьте! Быстро прошло, правда? Повезло вам. Бывает, что следы от ядовитого плюща остаются на всю жизнь.

В дверях Жасмин столкнулась с двумя мужчинами, по виду охотниками. По дороге в контору она видела их на пристани; они любовались ярко-розовой моторкой Хортона.

Лайон мылся в душе. Дверь душевой была приоткрыта, но не больше чем на шесть дюймов все равно что ничего. Одежду свою он аккуратно повесил на стул, но кобуры Жасмин не заметила. Неужели этот человек и душ принимает с оружием в руках?

— Ты совсем не оставила мне горячей воды! упрекнул он.

— Извини. Как ты узнал, что это я?

— А кто еще пользуется твоим душем?

Жасмин не это имела в виду. Она хотела спросить, как он узнал, что это она вернулась, а не Клемми пришла за тарелками.

Но тут же заметила, что в приоткрытой застекленной двери в душевую отражается входная дверь. Лайон видит каждого, кто входит в номер, сам оставаясь невидимым. Жасмин зябко поежилась. Кто же он все-таки такой, Дэниел Лайон Лоулисс? Что она о нем знает?

Ничего.