Шерил Вудс - Побежденное одиночество

Сильно уставший от треволнений Кельвин уснул в шезлонге на террасе, как только остальные дети разошлись по домам. Эшли оставила его там, пока помогала миссис Гаррисон убирать весь беспорядок на кухне, смеясь над поведением неугомонных детей.

Она особенно сблизилась с этой женщиной в последние несколько недель. Ее крупная фигура, завернутая в пестрые хлопковые платья, седеющие волосы, которые она носила в свободном и постоянно распускающемся узле, ее розовые щеки и не сходящая с лица улыбка делали ее воплощением терпеливого материнства. Доктор Мэделайн Кенделли, наоборот, весила ровно 50 килограммов, имела абсолютно аккуратную прическу и одевалась в модельные костюмы пастельных тонов, которые очень хорошо смотрелись на ней во время телепередач. Она бы, наверное, упала в обморок, если бы ребенок уронил кусок торта на нее...

Пока Эшли убиралась и размышляла об огромной разнице между ее собственной, очень знающей матерью и этой добродушной домохозяйкой, она примерно с полчаса не выходила на террасу. Сначала, когда она не видела Кельвина на том месте, где оставила его, Эшли даже не обратила на это внимания. Затем, когда она все-таки осознала его отсутствие, она медленно обвела пристальным взглядом весь двор, уверенная, что он прячется где-нибудь в кустах или играет в песочнице. Прятки были его любимой игрой.

Когда она впервые увидела его плавающим в бассейне вниз лицом, она не поверила своим глазам. Парализующая слабость охватила ее, и она закрыла глаза, надеясь, что это ей только показалось. Когда она их открыла, он был все еще там. Ее сердце резко остановилось, и она закричала вовсю мощь своих легких.

Снимая на бегу костюм клоуна, она нырнула в воду, даже не останавливаясь, чтобы подумать, что она не умеет плавать. Она знала только, что должна вытащить Кельвина. К счастью, хотя он был посреди бассейна, где было глубоко для ребенка, она все же смогла достать до дна, стоя на носках. Ее сердце билось о ребра, когда она обхватила его одной рукой и начала пробираться обратно к краю бассейна.

– Позвоните в «скорую помощь» и попробуйте найти Коула, – машинально сказала она миссис Гаррисон, которая выбежала из дома на ее крик.

Отчаянно вспоминая то малое, что знала об искусственном дыхании изо рта в рот, она пыталась вернуть жизнь Кельвина. Его маленькое тельце было таким холодным и спокойным, что Эшли чувствовала себя на грани истерики, но она продолжала работать над ним, в медленном ритме вдыхая и вдыхая воздух и молясь усерднее, чем она молилась когда-либо в своей жизни.

– Господи, пожалуйста, пожалуйста, позволь ему жить! Пожалуйста! Он такой маленький мальчик. Умоляю тебя, позволь ему стать мужчиной...

Слезы катились по ее лицу, когда она продолжала действовать, едва ли сознавая, что делает, зная только, что она не может остановиться.

Хотя это казалось вечностью, прошли только минуты, пока приехали медики и принялись за Кельвина. Она набросила одежду, которую почти потерявшая от горя рассудок домработница принесла ей, подбежала к машине «скорой помощи» и забралась в нее, испуганная тем, насколько бледным выглядел Кельвин.

– Я дозвонилась до мистера Донована, – сказала ей миссис Гаррисон. – Я поеду за вами на вашей машине, чтобы вы не были одни, пока он приедет туда.

Эшли трясло так, что она едва слышала ее.

– Леди, все обойдется, – уверил ее один из молодых людей. – Он дышит – благодаря вам.

Но Эшли знала, что, пока Кельвин не откроет глаза и не улыбнется ей, она не поверит, что кризис прошел. И, кроме того, она также знала, что вина, которую она чувствовала, будет только расти.

– Как я могла быть такой дурой? – бормотала она снова и снова, ее глаза не отрывались от неподвижного тельца Кельвина, ее рука сжимала его маленькую ручку, в то время как один из медиков продолжал работать над ним. Неважно, сколько раз она говорила себе, что ее действия не были безответственными, что ребенок спал, – все это не имело значения. Она чувствовала себя ужасно виноватой в том, что оставила его одного на террасе.

Ее беззвучные молитвы и самоупреки сопровождались на протяжении всей этой бесконечной поездки в госпиталь оглушительным воем сирены «скорой помощи».

Когда она ждала в приемной, она спрашивала себя, сможет ли Коул простить ее за случившееся, сможет она когда-нибудь простить себя сама. Слова и действия миссис Гаррисон не оказывали на нее никакого влияния.

– Дорогая, почему бы вам не пойти в комнату отдыха и не привести себя немного в порядок? – спросила та наконец. – Вы почувствуете себя лучше.

– Я не могу уйти отсюда, – прошептала Эшли.

Миссис Гаррисон потянулась к сумочке Эшли и вытащила зеркальце и салфетку.

– По крайней мере, сотрите свою клоунскую маску, – предложила она.

Впервые Эшли осознала, как странно она выглядела со своим разрисованным лицом, намокшими волосами и в спешке наброшенной одежде. Слава Богу, что она хоть успела сбросить свой мешковатый костюм в горошек. Она, насколько могла, стерла краску и расчесала волосы.

Миссис Гаррисон одобрительно кивнул.

– Так-то лучше. Как насчет кофе? Эшли покачала головой.

– Я пойду принесу его. Оно согреет вас. У вас губы совсем синие от холода.

– Как вам угодно, – отвлеченно ответила Эшли, не отводя глаз от двери, за которой исчез Кельвин. Она все еще сидела в таком положении, когда наконец услышала голос Коула, вошедшего в холл приемного покоя. Она направилась к нему, но один взгляд на его лице остановил ее. В его глазах была боль, на губах было написано непрощение. Она вернулась в комнату ожидания и прислонилась к стене. Слабость разливалась по ее телу. Как сможет она подойти к нему? Как сможет?

С того момента, как он получил срочное сообщение от своей информационной лужбы позвонить домой, Коул чувствовал себя так, будто жизнь уходит от него.

Когда он дозвонился до нее, миссис Гаррисон сказала ему очень мало по телефону. Она старалась говорить ободряюще, но одного того факта, что Кельвин упал в бассейн и был увезен «скорой помощью» без сознания в госпиталь, было достаточно, чтобы заставить кровь стучать в его венах. Он не стал ждать продолжения и выбежал с совещания, оставив помощника одного разбираться с проблемами безопасности. Он едва ли сознавал, как доехал до госпиталя, помнил только всю дорогу, что превышал дозволенную скорость.

Когда он бежал со стоянки в приемную, первым человеком, которого он увидел, была его домработница. Ее спокойная манера поведения лишь чуть больше успокоила его, чем ее слова по телефону.

– Где он? Что случилось?

Миссис Гаррисон погладила его по руке.

– Доктор сказал, что все будет известно через некоторое время. Мы не знаем, как долго Кельвин провел в бассейне. Всего лишь несколькими минутами ранее он спал. Когда миссис Эшли вышла снова, она нашла его плавающим в бассейне. Она пыталась оживить его, и к моменту приезда «скорой помощи» он уже дышал, но был все еще без сознания.