Трэйси Петерсон - Счастливая примета

Норман провел тыльной стороной ладони по ее шее, пытаясь утешить.

— Может, ты не зря меня встретила — это подтолкнет тебя к поискам достойного партнера. Не знаю. Мне кажется, что ты, так же как и я, не любишь копаться в своих проблемах. Надеюсь, что после моего отъезда ты тоже захочешь посмотреть правде в лицо. И вот тогда поймешь, что это не так легко, как ты думаешь. — Норман схватил свою сорочку и быстро направился к двери. — Пойду, пройдусь. Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь.

Норман понимал, что не должен был говорить Саре такие вещи. Он чувствовал себя безмерно виноватым в том, что в отношениях с ней зашел так далеко. Он оправдывал себя тем — хотя это оправдание было жалким, — что Сара обладает теми человеческими качествами, в которых он отчаянно нуждался. Он не хотел обидеть ее. Сам наглотавшись обид, Норман знал, как это тяжело пережить. Но он не мог утешить ее, потому что в его жизни ничего не изменилось и он только сделал бы Саре еще больнее.

Черт бы его подрал! — мысленно ругнулась Сара, когда за Норманом закрылась дверь. Она лежала на кровати, вытирая слезы и чувствуя, как сердце обливается кровью. Норман ошибался. Я не пряталась, наоборот, воспринимала жизнь во всей ее полноте. И я никогда не лгала себе.

Почему же тогда я плачу? Потому что изменила своим принципам и переспала с мужчиной, которого не люблю? А действительно ли я его не люблю?

В этом Сара не была уверена.

Наконец она с трудом вылезла из постели и начала одеваться, попутно пытаясь разобраться в своем настроении. Я расстроилась из-за того — как и в случае с моими родителями и с семейными парами, которые я консультировала, — что не смогла ничего сделать для Нормана. Я потерпела неудачу с ним так же, как и с другими. Иными словами, все, с кем я встречалась в жизни, за исключением Ника, не нуждались во мне. В том числе и Норман.

Норман решительно настроен уехать. Пусть едет. Моя жизнь будет продолжаться и без него. Он мне нравится, конечно, и я восхищаюсь им, но он трудный человек, а мне это не нужно. Я буду жить, как жила до встречи с ним, — без мужчин, но все равно буду счастлива. Статус-кво, так сказать. Одинокая и довольная этим.

Я снова буду одна.

При этой мысли на глаза Сары набежали слезы, которые она сердито вытерла. Одна и довольна этим? Кого я обманываю? После гибели Ника Норман был первым мужчиной, с которым я с радостью пошла на сближение, он словно встряхнул меня и напоил живой водой. И теперь я, вместо того чтобы собраться и помочь ему, а заодно доказать себе, что способна на что-то, спокойно позволяю ему уехать? Норман прав, обвиняя меня в том, что я пасую перед трудностями.

Но прав он или нет, а последнее слово будет за мной.

Одевшись и сунув ноги в туфли, Сара направилась к двери, полная решимости еще раз — последний — попытаться помочь Норману. Возможно, попутно она сможет помочь и себе.

16

Норман встал рано. Чемоданы он уже упаковал и еще вечером отнес в машину. Он был полностью готов к отъезду, но заставить себя выйти из дома не мог, поэтому нервно ходил по веранде. Его удерживало одно-единственное обстоятельство.

Норман кинул взгляд в сторону кустов, разделяющих два участка, — где-то там, по ту сторону зеленой стены была Сара. Когда он вернулся вчера с прогулки, утвердившись в решении покинуть город, она уже ушла к себе. Норман хотел попрощаться с ней, но подумал, что если зайдет к Саре сейчас, то обидит ее этим еще больше.

После ухода Сары Норман провел остаток ночи, пакуя вещи, а затем ворочался с боку на бок, вспоминая ее улыбку. Без теплоты и заботливости Сары Норман снова ощущал холодную пустоту, которая была его спутницей с тех пор, как он остался сиротой. Только сейчас лед превратился в убийственную антарктическую стужу.

Норман обзывал себя последними словами, что не бросился за Сарой. Он просто испугался. Его доверие к людям иссякло с уходом отца из семьи. Особенно это касалось человеческих отношений. Норман всегда расставался с людьми, если с ними вдруг начинала возникать более тесная связь. Таким образом он ограждал себя от возможного предательства с их стороны и сохранял душевное равновесие. Но все это было опять же до появления в его жизни Сары.

Норман чертыхнулся. Он всегда считал, что не создан для таких вещей, как брак или любовь, но расставание с Сарой неожиданно оказалось для него весьма болезненным. Норман просто диву давался, как это с ним такое могло случиться.

Решившись наконец, он вышел из дома и направился к машине. Не доходя до нее нескольких ярдов, Норман остановился как вкопанный. Все четыре колеса были спущены. У него возникло ощущение, что он знает, чья это работа. Джимми.

— Ну погоди, паршивец, доберусь я до тебя!

От злости Норман ударил кулаком по машине и тут же взвыл от боли — костяшки пальцев угодили в металлическую ручку.

— Черт бы тебя побрал, Джимми! — в сердцах выкрикнул Норман, тряся кистью руки. — Ну и надеру же я тебе…

— Место ниже спины, хотел ты сказать, не правда ли? — крикнула Сара от ворот. — У нас в городе введен запрет на сквернословие в общественных местах.

Норман уставился на ее смеющееся лицо. С чего это у нее такое веселое настроение? — удивился он, но эта мысль тотчас вылетела у него из головы, когда он скользнул взглядом по своей соседке. На Саре были обтягивающие шорты и коротенькая маечка, которую она надела — Норман был в этом уверен, — чтобы испортить ему последние минуты пребывания в Сент-Эдменсе.

— Подойди сюда, — приказным тоном сказал он, — мне надо поговорить с тобой.

— Не знаю, Норман, можно ли мне вторгаться на твою территорию, — пропела Сара, не сдвинувшись с места. — Я ждала, когда ты уедешь, чтобы порезвиться на твоей лужайке.

Что-то тут не то, мелькнуло у него в мозгу. Может, она все-таки решила, что будет лучше, если я уеду? Как говорится, за что боролся, на то и напоролся. Однако Норман был задет за живое.

— Конечно, можно, — ответил он. — Но тебе придется повременить с пробежкой — мой отъезд откладывается.

— На сколько?

— Пока не найду Джимми и не всыплю ему по первое число. Портить чужую машину — противозаконно!

И тело Сары надо объявить вне закона, подумал Норман, глядя на ее прыгающие груди, когда она стала трусцой приближаться к нему. Причем ноги Сары, будто специально, пружинили при каждом шаге.

— Что ты навешиваешь на Джимми в этот раз? — спросила она ангельским голосом, совершая перед ним бег на месте.

Ее груди подрагивали в такт движениям ног, и Норман мучился сознанием того, что он покидает такую женщину. Он пытался зафиксировать взгляд на ее лице, а думать в первую очередь о спущенных шинах. Но все его мысли упорно возвращались к соблазнительно колеблющимся полушариям.