Саманта Сноу - Никогда не покину тебя

— Ты первая, кто видит мои картины. — Ник встал за ней сзади. — Даже Джудит не в курсе того, что я вернулся к рисованию.

К горлу Сьюзан подкатил предательский комок, она его быстро сглотнула. Не хватало еще слезу пустить. Так и не повернувшись, не отрывая взгляда от портрета старика, произнесла хриплым голосом:

— Это невероятно. Старик словно живой, кажется, что сейчас заговорит. Он такой старый, и мне его очень жалко.

— Я часто встречаю его по дороге на работу. — Ник продолжал стоять за ее спиной. — Я даже не знаю, где он живет. Наверное, где-то поблизости. Мы всегда с ним здороваемся, раскланиваемся как старые приятели. Хотя и не говорили друг с другом ни разу. Просто при встрече раскланиваемся.

— Ник! — Сьюзан резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Ником. — Почему ты показал мне свои картины, если до этого не показывал никому?

— Понимаешь… — Ник смутился. — Просто ты решила провести день так, как тебе хочется. Вот и я подумал: а почему бы и мне так не сделать? Не верь художникам, которые говорят, что пишут для себя. Любому творцу, пусть он это и скрывает, нужны зрители. И я хотел показать кому-нибудь свои картины, и я показал их тебе.

— Странный выбор, — не сводя глаз с его лица, произнесла Съюзан. — И странный день.

— Странный, — повторил Ник.

Ей стало неуютно под его пронизывающим взглядом. Она отошла от мольберта и снова стала рассматривать картины. Ник тенью следовал за ней. Портреты, портреты… Разные люди, красивые и не очень. Веселые и грустные. Разочарованные в жизни и узнающие эту жизнь впервые. Но все очень живые, настоящие.

И вдруг Сьюзан застыла. С портрета на нее смотрела она сама. Ее глаза, волосы, нос, чуть тронутые улыбкой губы. Это было так неожиданно, так странно. Будто она уткнулась носом в зеркало.

— Ник! — Она медленно, боясь оторвать взгляд от картины (а вдруг та исчезнет?), повернулась к стоящему за ее спиной Нику. — Это я?

Он кивнул.

— Ник… — Сьюзан задохнулась от переизбытка чувств. Ее никто никогда в жизни не рисовал. Увидеть себя, изображенную на холсте, — это было необычно, странно. Будто на шумной улице встретить своего двойника.

Ник поднял картину и поднес ее к свету, долго рассматривал, словно не сам ее нарисовал, а увидел впервые.

— А мне нравится, — весело сказал Ник. — И даже затрудняюсь сказать, кто больше, портрет или оригинал. — Он вернул картину на место и решительно подошел к Сьюзан. — Знаешь, что я тебе скажу. Я живой человек, и я больше не могу терпеть. Хочешь, скажу, что я сейчас хочу больше всего на свете?

— Что? — Сьюзан еще не отошла от оторопи, напавшей на нее при виде картины.

— А сама не хочешь угадать?

Сьюзан пожала плечами. Для игр в угадайку у нее было неподходящее настроение, она еще не переварила увиденное, не поняла, как к этому относиться.

— Ладно, скажу сам. Больше всего я хочу поцеловать тебя. Ясно? И больше терпеть я не намерен, я и так сдерживался столько времени!

Он схватил Сьюзан за плечи, притянул к себе и прижал к груди. Она от неожиданности только ахнула. Ник обхватил ее лицо ладонями и поднял кверху. Глаза их встретились, и Сьюзан поняла, что тоже хочет больше всего на свете, чтобы Ник ее поцеловал. Еще она поняла, что если Ник сейчас ее поцелует, то ее способность соображать улетучится окончательно.

И, пока она еще ее не потеряла, Сьюзан прошептала:

— Ник, только не здесь. Мне кажется, что они на нас смотрят.

И она кивнула в сторону расставленных по всей комнате портретов.

Сьюзан чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Эта глупая фраза переполняла ее, рвалась наружу. Ей казалось, что если она не произнесет ее вслух, то лопнет от переполняющих ее чувств.

— Ник, мне кажется, что я на седьмом небе от счастья, — все-таки произнесла она.

— Глупышка! — Ник еще крепче прижал ее к себе. — Откуда ты знаешь, как там, на седьмом небе?

— Знаю. Вот так же хорошо, как мне сейчас.

Сьюзан ни в коей мере не считала себя неопытной в вопросах любви. В ее жизни было достаточно мужчин, с которыми она с удовольствием предавалась любовным ласкам. Но то, что она испытывала от близости с Ником, не шло ни в какое сравнение. Она умирала в его объятиях и вновь возрождалась. Падала в черную бездну, в которой не было дна, и взлетала в голубое поднебесье, за белые облака. Она задыхалась от переполнявших ее чувств и плакала от счастья.

Когда они наконец-то сполна насытились друг другом, когда по телу разлилась блаженная истома и не осталось сил даже двигаться, Сьюзан удобно устроилась на груди Ника, обхватив руками его шею. От усталости закрывались глаза, болели губы, опухшие от поцелуев, а язык с трудом поворачивался во рту.

Но Сьюзан, прежде чем провалиться в сладость сна, хотела прояснить волновавший ее вопрос.

— Ты сказал, что рисуешь только тех, кто тебе интересен и кого ты любишь. — Сьюзан провела пальцем по губам Ника. — Но почему ты нарисовал меня? Ведь больше никого с работы, кроме мистера Бали, в твоей картинной галерее я не заметила.

Ник нежно поцеловал ее в ухо.

— А ты не догадываешься?

— Если бы я знала, то не спросила бы.

Ник вздохнул.

— До чего же вы, женщины, странные существа, непонятные такие. Считаете себя проницательными, а очевидных вещей не замечаете. Неужели ты не догадывалась, как я к тебе отношусь? Неужели ты думаешь, что сегодня я уложил тебя в постель только потому, что ты волей случая оказалась в моем доме? Если да, то я очень обижусь. Кто я, по-твоему?

— Записной ловелас и самый большой бабник нашей компании, — со смехом ответила Сьюзан.

Ник подскочил на месте.

— О господи! — вскричал он. — Откуда такие мысли?

— Все говорят, — смутившись, пролепетала Сьюзан.

Ник захохотал.

— И ты верила этой чуши?

Он шутливо стал целовать ее, а Сьюзан принялась отбиваться.

— Подожди, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Иногда вы бываете такими глупыми. Да нравилась ты мне. Давно и безнадежно. Неужели ты так и не догадывалась?

Сьюзан помотала головой.

— Тогда я самый прекрасный конспиратор в мире, — гордо произнес Ник.

— Ну почему ты ничего не говорил раньше?

— Потому что считал тебя занудливой карьеристкой, которая мечтает только о работе, которая в упор не замечает находящихся рядом с ней людей, которая даже во сне разрабатывает стратегию продажи очередного куска мыла.

И ругал себя последними словами, что влюбился в такую. Далекую и неприступную.

— Какую же страшную картину ты нарисовал, — вздохнула Сьюзан..

Неужели так она выглядит со стороны? Это же ужасно! Не живой человек, а робот.