Кэрри Максуэл - Опали меня любовью

Чувствуя себя юной девочкой, собирающейся на свое первое свидание, она надела тонкое платье, так прекрасно подходящее к ее ярко-голубым глазам; низкий вырез на груди открывал нежную загорелую кожу, юбка, облегающая талию и бедра, спадала мягкими складками. К этому наряду легкая косметика была просто необходима.

Когда Сьюзен взглянула на себя в зеркало в последний раз перед тем, как спуститься вниз, она даже отступила в изумлении: она будто впервые увидела эту прелестную молодую женщину.

— Подумать только, я почти хорошенькая, — пробормотала она, глядя на потемневшие ресницы, полные румяные губы и матовую кожу.

Но даже теперь к ней вернулись старые болезненные воспоминания детства, когда ей так хотелось поскорее стать взрослой и быть такой же красивой, как ее сестры; Сьюзен считала, что это единственный способ завоевать любовь. Еще нескладным подростком она впервые натянула на себя смешное кружевное платье и дрожащими, неумелыми руками накрасила лицо. Над ней так смеялись: над губной помадой невозможного цвета, длинными тощими ногами, торчащими из-под оборок, а затем сказали, что нет ничего более трогательного, чем утенок, старающийся походить на лебедя.

Она отбросила это воспоминание, заменив его на одно из совсем недавних, и вновь испытала восхитительное чувство легкости. — Ничего, утята тоже учатся летать! Она уже снова улыбалась.

Сьюзен очень старалась выглядеть грациозной на огромной великолепной лестнице, спускаться медленно и с высоко поднятой головой. Но внизу ее ждал Шон, а грация и величие отнимали слишком много времени.

Она вприпрыжку сбежала по второму пролету, едва касаясь изящных перил, пролетела через зал, затем мимо бесконечных дверей, мимо кабинета — и остановилась перед дверью кухни, стараясь не улыбаться, как юродивая. Здесь Сьюзен сделала глубокий вдох, подняла подбородок и толкнула дверь. Она вошла и остановилась, не в силах удержать в себе рвущуюся наружу радость и ожидая, когда Шон поднимет глаза и увидит эту прелестную женщину, которая любит его.

Как же он был хорош там за кухонным столом с дымящейся чашкой кофе в сильных руках! Странно, что он не посмотрел на нее сразу, но это не имело значения. Сьюзен глядела на него, и ее радовало все: и эти широкие плечи под голубым свитером, и сильные руки, спокойно лежащие на столе, и темные волосы, которые сейчас золотил солнечный свет, льющийся из окна за его спиной.

Шон медленно поднял голову — губы были плотно сжаты, а глаза… Сьюзен почувствовала, что у нее остановилось сердце, и зажмурилась, стараясь не видеть этот странный, пустой взгляд. Но почти мгновенно выражение его глаз изменилось, и она решила, что все это ей показалось.

Неуверенная улыбка тронула ее губы и быстро угасла под его сдержанным взглядом. Она слегка поежилась и обхватила себя руками, предчувствуя недоброе.

Шон уже поднялся и широким жестом указал ей на место напротив. И опять на его лице появилась улыбка радушного хозяина, и, конечно, все стало в порядке.

— Садись, Сьюзен. Я принесу булочки.

Он пошел к плите, и она постаралась избавиться от дурацкого ощущения, что происходит что-то ужасное. Ей хотелось подойти к нему, обнять и прижаться щекой к его спине, но сдержанность остановила ее.

Сьюзен села за стол и увидела хрустальную вазу с ломтиками дыни, на которых поблескивали капельки влаги.

Резко хлопнувшая дверь духовки заставила ее вздрогнуть и поднять глаза. Шон выкладывал булочки на тарелку, очевидно не обратив внимания на громкий звук. Когда он подошел к столу, выражение его лица было мягким, но костяшки пальцев, державших тарелку, побелели, а на руках резко выступили вены.

Неожиданно ей показалось, что нежно голубой цвет его свитера слишком резко контрастирует с напряженной фигурой.

— Сладкие булочки, — зачем-то сказал он, со стуком ставя! тарелку на стол.

— Как хорошо пахнет хлебом, — осторожно сказала она, внимательно глядя на него.

Он кивнул, едва улыбнувшись.

— Их можно взять с собой, если хочешь. Ты так спешила вернуться к работе. Я подумал, тебе нужно будет перекусить в дороге.

Легкий сарказм в его голосе о чем-то предупреждал ее, но она не знала, откуда ждать опасность и как от нее увернуться.

Она смотрела, как Шон разрезает булочку и кладет на ее тарелку.

— Я думаю, сначала нужно поехать к шерифу, — сказала она неуверенно. — Потом, возможно, вернуться в больницу и поговорить с дневной сменой…

— Кофе?

Сьюзен молча кивнула, наблюдая, как густая горячая жидкость заполняет ее чашку.

— Я могу налить тебе термос, если хочешь взять с собой.

Она подняла глаза.

— Ты не едешь со мной?

— Нет.

Сказал, как отрубил. Как на это отвечать? Как он может сейчас отпускать ее одну, если ей даже несколько минут в разлуке с ним кажутся невыносимыми?!

Сьюзен поиграла чашкой, глядя на плещущийся в ней кофе.

— Мне не нужно больше материала для нового сценария.

Он молча отвернулся.

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной, Шон, — мягко сказала она.

— Забавно, правда? — наконец откликнулся он, не глядя на нее. — Я был готов сделать для тебя все, что в моих силах, а оказалось, тебе просто нужно поехать к шерифу. — Теперь он смотрел на нее, слегка улыбаясь, и как ей показалось, с сочувствием.

Все это крайне странно. Почему он ее жалеет?

— Я бы хотел, чтобы ты попросила о большем, Сью, — прошептал он.

Ну что он говорит? Разве он не знает, что ей никогда не было так хорошо, как сейчас? И теперь она мечтает о том, о чем раньше не подозревала…

— Я буду ждать тебя в машине. — Он вздохнул и поднялся.

Он устал, думала она, нежно провожая его взглядом. Смертельно устал от всего этого. Неожиданно она почувствовала себя сильной, уверенной, способной преодолеть все трудности.

Конец всем дрязгам, которого с нетерпением ждал Шон, очень близок. Она чувствовала это. И для этого нужно совсем немного: может быть, чье-то небрежное замечание, какая-то мельчайшая частица необходимой информации — и власть Джудит Рентой над его жизнью прекратится.

Она быстро допила кофе и побежала наверх за записной книжкой и сумочкой. В комнате она заодно захватила куртку и пошла звонить Дональду.

11

Сьюзен с улыбкой смотрела в окно кабинета, пытаясь представить, как выглядит лес зимой, когда под тяжестью снега ветки клонятся к земле. Она уверена, что обязательно скоро увидит это, что и этой зимой, и потом она останется здесь, что они с Шоном будут жить в этом доме, и в пустых сегодня комнатах скоро весело зазвенят голоса их детей.