Ли Майклс - Свадьба с препятствиями

— Ты дала им разрешение. Будто хозяйка поместья, проявившая милость к своим крестьянам. Ну, Эбби, если ты ждешь похвалы, то от меня, ее не дождешься.

— Флинн! Пойми, я, признала неизбежное…

— Да ничего ты не признала, — покачал головой парень. — Неужели сама не понимаешь? Ты снизошла до разрешения на их свадьбу, будто наделена высшей властью и имеешь право распоряжаться их судьбами. И как я предвижу, теперь ты намерена время от времени сидеть с мрачным видом в углу, служа им вечным укором: мол, какой несчастной они тебя сделали. А ты не можешь, Эбби, просто взять и уйти с их пути? Оставь попытки пробудить в них чувство вины и дай им хоть крошечный шанс обрести счастье!

Кровь застучала в ушах девушки от жестокой несправедливости обвинения. Но самое важное: она внезапно поняла, что все это время он манипулировал ею, влиял на ее планы, интриговал и шпионил.

— Наконец-то правда вылезла на поверхность, — горько усмехнулась она. — Ты всегда поощрял этот брак. И пикник был предназначен в основном для меня, верно? Тебе наверняка было известно, что Фрэнк и мать так или иначе собираются приехать сюда. Интересно, а ты этот план придумал вместе с ними?

— Ни одному из них я не сказал ни слова, — вздохнул Флинн и провел рукой по волосам. — Эбби, я с самого начала четко определил свою позицию, помнишь? Они оба взрослые люди, и у меня нет желания вмешиваться в их дела.

— Вот как! И поэтому ты с самого начала саботировал мои планы. Говоришь, нет желания вмешиваться, сохраняешь нейтралитет?! Черта с два, Флинн, не лги мне!

— И не собираюсь. Роль стороннего наблюдателя действительно не по мне. Сначала я почти соглашался с тобой. Наши родители, признаю, представляют собой фантастическую пару. Но ты относилась к ним как к малым детям, которых нужно без конца одергивать и призывать к порядку. И я постепенно начал им сочувствовать. Они, похоже, счастливы — во всяком случае, когда тебя нет рядом. И кто может утверждать, что у них ничего не получится? Кроме того, я вообще всегда на стороне обиженных.

— Конечно, ты всегда на их стороне, — злорадно заметила Эбби. — Потому, что сам Богом обиженный! Самый настоящий неудачник!

И тотчас пожалела о сказанном. Но слова уже вырвались — не воротишь. Брякнуть такое — непростительная жестокость, даже если Флинн и толкнул ее на грубость. Даже если бы Эбби и в самом деле верила в то, что говорила. Так ведь нет, наоборот: она ни секунды не сомневалась в том, что у ее друга, явный талант художника. И если он не достигнет поставленных перед собой целей силой своего искусства, то железная воля и независимость взглядов все равно обязательно приведут его к победе. Живи Флинн Грэйнджер впроголодь в жалкой лачуге, и то психология затравленного неудачника ему не грозит, он просто-напросто не способен видеть мир в черном свете. Парень долго смотрел на нее, потом спрыгнул с дерева и зашагал по поляне в сторону подлеска.

— Флинн! — крикнула Эбби.

Он не мог ее не услышать, но даже не оглянулся и уходил все дальше и дальше.

Внезапно у нее закружилась голова. Она прижалась лицом к шершавой коре ствола и крепко зажмурилась. Не помогло, ей по-прежнему казалось, что все вокруг вертится и расплывается разноцветными пятнами. Лишь царапанье коры о щеку помогало ей сохранять ощущение реальности происходящего и не обращать внимания на болезненную пустоту в груди.

Неважно, кто кого спровоцировал. Но именно она произнесла эти отвратительные слова. Даже хуже чем отвратительные: они еще были к тому же совершенно несправедливыми. Единственное, чего она сумела добиться, так это доказать Флинну, что она и вправду сноб и бессердечная дрянь, какой он и считал ее.

— Но я ведь не такая, — прошептала она. — Ей-Богу, не такая. — Горячие сердитые слезы брызнули из глаз. Флинн даже не попытался понять, как она переживает все происшедшее…

Слезы вскоре сами собой высохли, но тошнотворное чувство пустоты осталось. Его порождала жестокая правда, от которой она была не в силах отмахнуться. Флинн заглянул ей в душу, и он абсолютно прав: она глупая, вздорная девчонка, эгоистичная и лишенная какого-либо обаяния.

Какое горькое и обидное признание! Более того, Эбби оказалась неспособной заметить в себе изъяны, другой осветил темные уголки ее души. Особенно огорчало, что этим другим стал Флинн. Она еще могла бы принять урок от матери. Такого сорта работа — родительское дело. Но со стороны Флинна… так все вывернуть наизнанку… Она чувствовала себя, чуть ли не преданной.

— А я-то, дура, считала, что он хорошо ко мне относится, — шептала она. — Думала, мы с ним друзья. И вдруг на тебе!

Впрочем, что это с ней такое происходит? — вдруг спохватилась Эбби. Она выпрямилась, вытерла глаза и стряхнула с лица чешуйки коры. «Какая мне разница, что он обо мне думает? — принялась убеждать себя девушка. — Да никакой!» Но где-то внутри затаился страх. И что бы она потом ни говорила себе, ей никак не удавалось избавиться от подозрения, что ссора с Флинном имеет для нее гораздо большее значение, чем ей хотелось бы думать.

Когда во второй половине дня Эбби вернулась к палаткам, никого из мужчин видно не было.

— Ты как раз вовремя, поможешь приготовить ужин. — Дженис отложила в сторону книгу и окинула дочь понимающим взглядом.

Эбби, ожидавшая, что мать засыплет ее вопросами, обрадованно кивнула. Мать восприняла ее возвращение как само собой разумеющееся. Девушка взяла нож и принялась очищать от листьев кочан цветной капусты.

— Фрэнк и Флинн пошли порыбачить или еще куда? — спросила она как можно более непринужденно.

— Фрэнк на рыбалке, — Дженис открыла пакет с морковью, — а Флинн уехал в город.

Эбби удивленно моргнула.

— Он разве не предупредил тебя? Представляешь, начисто забыл, что вечером должен встретиться с представителем художественной комиссии и показать тому свои работы.

— Было бы чертовски жаль, если бы он пропустил такую важную встречу, — ухитрилась выговорить Эбби.

Значит, Флинн вернулся в лагерь, рассказал Дженис выдуманную им наспех историю, а о том, что они поссорились, и не заикнулся. Только вот одно Эбби никак не могла понять: радоваться ей или печалиться по поводу столь неожиданного отъезда Флинна? Конечно, встреча с ним не вызвала бы у нее восторга. И все же…

Я хочу, чтобы он вернулся, призналась себе Эбби. И не хочу, чтобы он сердился на меня. Пусть все будет, по-прежнему. Но как этого добиться, она не имела ни малейшего представления.

Вечером Эбби подошла к матери.

— Дженис Стэффорд, неужели тебе нравится портить глаза, читая при таком свете? — фыркнула она. — Хочешь, погуляем вместе?