Я тебя заберу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

— Гостья? — От неожиданности на миг теряю дар речи, а потом бегу к окну, чтобы посмотреть, кто же мог явиться по мою душу.

— Анастасия Дмитриевна... — Охранник откашливается. — Это супруга Марка Юрьевича.

— Она? Там? — показываю в сторону калитки. С моего места, к сожалению, ничего не видно.

— Да. Хотела видеть вас. Мы связались с Марком Юрье...

— Она одна? — прерываю.

— Да... Такси уехало пять минут назад.

— Тогда впускай!

— Елизавета Ивановна, я не могу. — Охранник хмурится. Он даже не пытается скрыть свое недовольство. — Марк Юрьевич запретил Анастасии Дми...

— Впускай! — повторяю громче.

— Простите, но я...

— Тогда я сейчас сама пойду к ней!

Знаю, что Шаталов вынесет мне мозг и вытреплет все нервы. Даже представлять не хочется, каким это чудовище может быть в гневе. Только упустить такую возможность я не могу.

Глава 35. Чужой мужчина

Бывшие жены как сундуки с секретами.

Иногда лучше не открывать.

К моменту, когда я набрасываю на себя плащ, охранник уже не спорит. Будто побитая собака, он пялится под ноги и просит лишь об одном — чтобы я взяла из его рук телефонную трубку.

— Если ты не пустишь ее ко мне, я выйду сама! — выпаливаю в мобильный, не глядя на имя абонента.

— Оставайся на месте! Охрана приведет Настю в дом, — то ли с обреченностью, то ли с досадой произносит Шаталов.

— Спасибо!

— Я через полчаса буду, а пока подключусь к камере в гостиной.

— Ты спрашиваешь или ставишь перед фактом?

От мысли о камере ежусь. Наверное, было очевидно, что он установит здесь полноценную слежку. И все равно действует как холодный душ.

— Спрашиваю. Я обещал не вмешиваться, пока ты не дашь разрешение. И я не вмешиваюсь, — успокаивающим тоном произносит Марк. — Доступ только у меня. Все, что произойдет в гостиной, останется между нами.

— А если я против?

Не знаю, зачем приехала его жена, но не уверена, что готова участвовать в этом шоу «За стеклом».

— Тогда охрана прямо сейчас посадит Настю в машину и увезет домой. Никаких разговоров!

Последняя фраза звучит резко. Как удар топором. Впрочем, я не удивлена.

— Хорошо! — Кошусь в окно. — Надеюсь, гостья не сбежала, пока мы обсуждаем, можно ли ей войти. Подключайся!

Охраннику не нужно объяснять, что делать дальше. Он забирает телефон и, пока я рассматриваю стены в поисках камеры, идет за Анастасией.

Вероятно, каждая любовница хоть раз в жизни представляла встречу с женой. Между мной и Шаталовым нет никаких отношений. Близость в больнице давно списана на аффект. И все же напрягаюсь, когда слышу стук каблуков.

Некстати вспоминается другая жена Марка. Тоже красивая, ухоженная. На том же крыльце много лет назад.

В этих двух встречах нет ничего общего. Я уже не влюбленная дурочка. Мои целые, небитые розовые очки давно выброшены за ненадобностью. Но внезапно становится так неуютно, что спешно накидываю на плечи домашний жакет, будто он может защитить от очередного «сюрприза».

— Здравствуйте. Спасибо, что согласились встретиться. — Шаталова закрывает за собой дверь и оглядывается. Смущенно, с тревогой в глазах. Как воровка, пробравшаяся в чужой дом.

Я догадываюсь, почему она так себя ведет.

— Мы одни. Марк будет здесь через полчаса, — авансом выдаю первую порцию честности.

— Значит, у нас есть тридцать минут, — звучит с облегчением.

— Как минимум.

Жестом приглашаю пройти за мной в гостиную, и Анастасия наконец оживает.

— Ни разу здесь не была.

Заинтересованным взглядом она скользит по дивану, по журнальному столику и барной стойке. Словно мы не в доме ее мужа, а в тайном хранилище Эрмитажа.

— Марк не рассказывал о том, где жил раньше?

— Рассказывал... Вернее, я знала об этом доме. Только думала, что после аварии он его продал.

— Ясно. — Останавливаю себя мысленно.

— Здесь все такое... его, — со странным сожалением произносит Анастасия. — Даже если бы я не знала, чей это дом, могла бы легко догадаться.

От этой ее откровенности веет такой тоской, что меня пробирает насквозь.

Помню, какой Шаталова была в моем кабинете. Помню ее взгляд... презрительный, свысока. Помню, с какой гордостью она рассказывала о своем счастливом браке и желании Марка получить от нее ребенка.

Та Шаталова была королевой. С королем и свитой.

Нынешняя другая. От прежней короны осталась лишь тень, а красные глаза и бледное лицо лучше любых признаний рассказывают о том, как «хорошо» сейчас в королевстве.

Пока меня не размазало по плинтусу от чужих эмоций, решаю сразу перейти к главному:

— Зачем вы приехали?

— Вы не догадываетесь? — Красивые пухлые губы изгибаются в горькой улыбке.

— Не умею читать мысли. Я гинеколог, а не психотерапевт. Впрочем, они тоже не умеют.

— А вы умны. Очень. Марк всегда любил умных женщин. Его друзья предпочитают молодых. Желательно непорченых, таких, что будут радоваться любой подачке и раздвигать ноги по первому требованию. А он выбирает умных.

— Он выбрал вас. И именно с вами планировал завести ребенка.

Раньше я жалела ее. Наверняка Анастасия хотела малыша, если не от мужа, то хотя бы от любовника. Но Марк лишил ее такой возможности. Афера с подменой донора прошла впустую. Шаталова беременна, только не от того. И даже не догадывается об этом.

Кошмарное положение, однако с сочувствием к этой женщине у меня беда. Его нет. А после ужаса, который я, Глеб и Лена пережили недавно, наверное, уже и не появится.

— Марк не хотел никаких детей. Ему нужен был только брак. Удобный, без лишних чувств и с четкими обязательствами. Я даю ему статус женатого мужчины, избавляю от необходимости участвовать в бесконечных неформальных попойках, сопровождаю на важных встречах. И сияю бриллиантами, словно ходячая банковская выписка. А он обеспечивает мне безбедное существование и регулярный качественный секс.

Шаталова на миг замолкает. Смотрит на забытый Глебом учебник. Лишь потом продолжает:

— Когда мы решили пожениться, Марк сразу предупредил, что не сможет подарить мне ребенка. Он знал о своем бесплодии. Но я согласилась... Я любила его так сильно, что было плевать. С ребенком или без, главное, с ним.

— И поэтому вы согласились участвовать в афере против своего мужа? — Мне противно от этой исповеди. Желание помыть руки такое сильное, что горит кожа.

— Я не знала, что они захотят его убрать, — с неожиданным всхлипом говорит Шаталова. — Вадим появился в моей жизни, когда я уже совсем отчаялась. Знаете, как это — терять любимого мужчину? Как это — чувствовать, что скоро наскучишь ему, превратишься даже не в декорацию, а в прошлое?

Она смотрит на меня с такой надеждой, будто хочет услышать «да».

— Я никогда не была замужем, — произношу самым спокойным тоном, на какой способна, и прячу руки в карманы жакета.

— Да... Тогда вам не понять. — Анастасия вздрагивает. — Спустя два года после свадьбы стало ясно, что мы так и не сдвинулись с мертвой точки. Я мечтала, что мы станем настоящей семьей. Со всякими дурацкими традициями. С общими планами. Что Марк все же... — Вскинув голову вверх, она начинает активно моргать.

— Что?

Словно потеряла нить разговора, моя собеседница отмахивается:

— Неважно. Гораздо важнее, что я сделала. — Она вновь смотрит мне в глаза. — Я решила удержать мужа ребенком. Пусть чужим, донорским. И все же нашим. Единственным наследником, которого он мог получить. Но неудача в первой клинике выбила у меня почву из-под ног.

— Марку было неважно, забеременели вы или нет, — озвучиваю свою догадку.

— Ему было абсолютно все равно. — Шаталова зажмуривается. — Он с головой погрузился в какой-то новый проект. А я... не знаю, что бы со мной произошло, если бы не Вадим.

— Борухов? — уточняю на всякий случай.

Марк называл лишь фамилию «личного донора жены». Без имени.