Алекс Вуд - Нагадай мне любовь

— Итак, вы вернулись в дом около часа дня и сразу пошли в большую гостиную и узнали о смерти Диего, — задумчиво произнес Боррес. — Что ж, сеньор Стентон, благодарю вас. И не смею вас больше задерживать.

Питер побледнел.

— Но почему вы все-таки подозреваете Лауру? — тихо спросил он. — Я ее жених и имею право знать…

— Вот именно поэтому я и не хочу ничего вам говорить. Для вашего же спокойствия. В любом случае вы скоро обо всем узнаете.

Питер попрощался с инспектором и вышел из комнаты. Ноги под ним подкашивались. Боррес вполне серьезно полагает, что Лаура имеет отношение к убийству своего отца! Немыслимо. Но инспектор не производил впечатления глупого человека и вряд ли стал бы безосновательно бросаться подобными заявлениями. Иларио! Вот с кем инспектор наверняка не стал играть в молчанку.

Я заставлю их объяснить мне, что происходит, думал Питер, разыскивая Иларио по всему дому. С какой стати им вздумалось оклеветать бедную девочку?

Он нашел Иларио в бильярдной. Тот курил толстую кубинскую сигару из тех, что были страстью его отца, и в одиночестве гонял шары.

— А, Педро! — радостно воскликнул он, и Питер заметил, что Иларио изрядно пьян. — А я как раз думал, куда же ты подевался.

— Я только что беседовал с инспектором, — коротко ответил Питер.

— А, старина Боррес, — рассмеялся Иларио. — Он славный малый. Даже обидно, что знакомству с ним мы обязаны смерти отца.

Иларио громко икнул. Питер поежился от невольного отвращения.

— Инспектор считает, что Лаура замешана в убийстве Диего, — сказал он.

— Да, он малый с головой, этот Боррес, — закивал Иларио.

— По-моему, это просто безумие, — отрезал Питер.

— Безумие? Даже удивительно, как ты, Питер, добился такого положения, — криво усмехнулся Иларио. — С твоей наивностью…

— Объяснись!

Иларио помрачнел. Хмель слетал с него прямо на глазах.

— Если хочешь знать, я твердо уверен в том, что Лаура убила отца.

— Ты сумасшедший, — пробормотал Питер.

— Сумасшедший тот, кто не замечает очевидных вещей! Кому выгодна смерть отца? В первую очередь ей. Ты же слышал это завещание. Отец разделил между нами все поровну и оставил ей Алаведру. О чем тут еще можно говорить?

— Но это же ничего не доказывает! — воскликнул Питер. — Лаура понятия не имела о завещании. Диего прекрасно обеспечивал ее при жизни. К чему ей желать его смерти?

— Зачем довольствоваться крохами, когда можно иметь все? — презрительно фыркнул Иларио. — К тому же отец в любой момент мог лишить ее своих милостей. Он отличался удивительной слепотой в отношении Лауры, но когда-нибудь этому должен был наступить конец. А что касается того, что она ничего не знала о завещании… Смею тебя заверить, что она была прекрасно знакома с его содержанием до того, как Чарльз прочитал его при всех!

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Питер, побледнев как мел.

— Что вчера утром Лаура Кавадос беседовала с моим отцом, и он рассказал ей, что она получит после его смерти. Служанка матери случайно присутствовала при этом разговоре. Она прибиралась в смежной комнате и чуть-чуть подслушала. Потом ей стало страшно, и она ушла. А жаль… Кто знает, может быть, она бы предотвратила убийство.

— Этот разговор ничего не значит…

— Питер, она совсем заморочила тебе голову. — Иларио подошел к Стентону и положил руку ему на плечо. Его голос приобрел вкрадчивый оттенок. — Она заколола отца, а потом убежала в лес. Она наверняка увидела тебя в окно и решила, что ты как раз то, что надо. Она проследила за тобой и якобы случайно попалась тебе на пути. Представляю, какой спектакль она перед тобой разыграла, раз ты бросаешься на ее защиту, не выяснив всех обстоятельств!

— Это смешно, Иларио! Слишком много всяких «если». А если бы ее кто-нибудь увидел?

— В одиннадцать утра в Алаведре все еще спят, — возразил испанец. Лично ему этот ход мыслей казался логичным, он не видел в нем никаких противоречий.

— Но в доме столько людей! — Питер принялся ходить из угла в угол. — Неужели ты думаешь, что никто не заметил, как Лаура выскользнула из кабинета Диего, и не понял, в чем дело, когда позднее стало известно о его смерти?

— Из кабинета отца есть потайной выход на улицу. — У Иларио находился ответ на каждый вопрос.

— А окна? — Питер уже начал терять терпение. — Ты рассуждаешь как маленький ребенок. Тебе до такой степени хочется обвинить Лауру, что ты выдумываешь одну нелепицу за другой!

— А тебе так хочется, чтобы она была ни в чем не виновата? — ехидно спросил Иларио. — Борресу моя мысль показалась не лишенной смысла.

— Раз так, то он глупее, чем кажется, — огрызнулся Питер. — Полная бессмыслица! Любящая дочь в доме, где полно людей, разговаривает с отцом, потом хватает невесть откуда взявшийся охотничий нож и закалывает его. А потом выходит и прячется где-то в лесу!

— Где поет о любви одному наивному американцу в надежде, что он потом обеспечит ее алиби, — подхватил Иларио. — Скажи, она не просила тебя сказать, что просидела с тобой с лесу часиков с десяти?

— Нет.

— Понятно. Значит, еще попросит. Когда поймет, что ее игра проиграна.

— Какой бред…

Питер подошел к окну и сжал виски. Ослепленный ненавистью Иларио способен даже дать ложную клятву, лишь бы навредить Лауре.

— Лаура любила отца, — медленно сказал Питер, поворачиваясь к Иларио. — Инспектору Борресу лучше бы сосредоточить свои силы на поиске настоящего преступника, а не терзать бедную девушку…

— Что произошло между вами там, в лесу? — спросил Иларио с каким-то болезненным любопытством. — Раз ты не желаешь сомневаться в ее невиновности?

— Твоя сестра оказала мне честь, согласившись стать моей женой, — холодно произнес Питер.

— Ты серьезно собираешься на ней жениться? Господи, Питер, как ты не понимаешь, что она всего лишь использует тебя? Какая внезапная пылкая страсть! Два дня назад вы и не подозревали о существовании друг друга…

— Ты забываешь нашу встречу на площади, — напомнил Питер.

— Ах, да! — насмешливо воскликнул Иларио. — Любовь с первого взгляда. Легко верю, если речь идет о тебе. Но Лаура… Все время строила из себя неприступную гордячку, а потом вдруг влюбилась…

— Побереги свои соображения для другого собеседника, — перебил его Питер.

Минуту они простояли молча, меряя друг друга ненавидящими взглядами. Иларио заговорил первым:

— Я вижу, у тебя все серьезно. Жаль. Не этого я хотел, когда приглашал тебя в Испанию… Но ссориться из-за Лауры Кавадос я с тобой не хочу. Пусть время рассудит, кто из нас прав.