Арлин Джеймс - Срочно нужен папа

— Вот было бы раздолье для Коди! — заметила Хеллер.

— С ним что-нибудь неладно? — Сложив руки на коленях, Джек с вопрошающим видом нагнулся в ее сторону.

Закусив губу, Хеллер села в противоположный конец дивана, положив сумочку себе на колени.

— Хм… Он все спрашивает, когда вы… к нам еще придете.

Джек сжал губы, на его скулах заходили желваки. Выпрямившись, он положил руку на спинку дивана.

— Вы, надеюсь, объяснили ему, что успешно отшили меня раз и навсегда? — В его голосе звучала горечь.

Глаза Хеллер наполнились слезами, она захлюпала носом.

— Ах, Джек, простите меня.

— Представляете себе, что я чувствовал? Вы же не просто отказали мне в знакомстве, вы публично высекли меня.

— Я знаю, — прошептала Хеллер. — Тогда мне казалось, что это единственный способ пресечь сплетни.

— Какие сплетни?

— Я была уверена, что вы все знаете, — удивилась она. — И своевременно приняла меры. Может, они сработали.

— О чем вы толкуете? — Джек снова склонился в ее сторону, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Ко мне приходила мама. По ее словам, Кэрмоди повсюду треплет языком, что мы с вами любовники.

Джек продолжал смотреть на нее. Он ничего не сказал, ничего не сделал, а просто смотрел на нее в упор. И тут ей стало ясно, что ему совершенно безразлично, что говорит про него Кэрмоди или кто-либо другой.

Но ее снова охватил гнев.

— Я не могла допустить, чтобы ваше имя смешивали с грязью.

Джек еще больше наклонился в ее сторону и положил свою большую руку между ними.

— Хеллер, я взрослый человек, — твердо сказал он. — И в разумных пределах могу сам распоряжаться своей личной жизнью. Кэрмоди Мор мне повредить не может. Он может распространять про меня какие угодно небылицы: люди, которые меня знают, уверены в моей порядочности и не изменят своего мнения обо мне, не имея на то достаточно веских оснований. Хорошо бы и вам относиться ко мне с таким же доверием и не делать скоропалительных выводов о том, что для меня хорошо, а что — плохо, не побеседовав, во всяком случае, предварительно со мной.

Хеллер с такой силой обхватила свои колени, что кровь отлила от кончиков ее пальцев.

— Вы так ничего и не поняли! Свифты и Моры люди в своем роде опасные. Вы хороший человек, и я не хочу, чтобы ваша репутация страдала из-за того, что по доброте душевной вы уделяете внимание мне и моему семейству.

Джексон Тайлер в изумлении воздел руки к небу.

— О чем вы толкуете? Мне и моей репутации не страшны никакие сплетни, распространяемые Кэрмоди Мором. Что же до Свифтов и Моров, то из всей этой компании меня интересуете только вы и ваши дети.

— Значит, вам не известно, какой репутацией мы пользуемся.

— Вы так полагаете? Заблуждаетесь. Я знаю, что ваш отец был забулдыга, каких мало. Знаю, что после гибели вашего брата он упился до смерти. Знаю, что жизнь в родном доме была для вас адом, и догадываюсь, что, выходя замуж за Кэрмоди, вы надеялись ее изменить.

— Да, — грустно усмехнулась Хеллер, — а попала из одной помойной ямы в другую.

— Но в ней не остались, — заметил Джек. — Собственными силами вы выбрались из нее, и, с моей точки зрения, это героический поступок.

— Ах, Джек, — сокрушенно возразила Хеллер, — вы так ничего и не поняли! Как бы я ни старалась жить иначе, всегда найдутся люди, которые не прочь поставить меня на одну доску с родителями.

— Это глупо.

— Может, и глупо, но это так. Всякий раз как Фанни напивается в каком-нибудь клубе до бесчувствия или, того хуже, в беспамятстве демонстрирует какой-нибудь непристойный номер стриптиза, покупатели наутро косятся на меня и делают гнусные намеки на события минувшей ночи. А собутыльники моего папаши?! Вот уже сколько лет прошло после его смерти, а они все надеются, что я пойду по его стопам. Они, Джек, говорят мне такое, что ни в жизнь не осмелились бы сказать какой-нибудь женщине, работающей в вашей школе. А все потому, что они уверены: яблоко от яблони недалеко падает!

— Какая вам разница, что они о вас думают?

— Для меня это не имеет значения. Но для моих детей и для вас, Джек… Дети в безвыходном положении — я их мать, но вы, Джек…

Он открыл было рот, желая ей возразить, но, положив два пальца на его губы, она заставила его промолчать.

— И вот что еще, Джек, — продолжала она смягчившимся голосом. — Насчет вчерашнего… Мне наплевать, что обо мне подумают другие, но вы… вы, Джек, не думайте, пожалуйста, что мне нравилось ехать с этим типом. Мне просто позарез было нужно, чтоб меня довезли. Если бы хоть одна клеточка в моем мозгу еще работала, я бы смекнула, что вы вернетесь за мной, но… — она уронила руку себе на колени и потупилась, — но я решила, что даже вашей доброте есть предел. Так и вышло, что я села в его грузовик.

— Вы вправе ездить с кем только вам угодно, — резко сказал он.

— Да-да, конечно, но при нормальных обстоятельствах я бы не совершила этой оплошности. При нормальных обстоятельствах я бы ни за что не села в его машину…

Он смотрел на нее так, словно она сошла с ума.

Хеллер вздохнула. Ну и что ж, пусть думает, что у нее крыша поехала, она выложила ему все, что хотела, это главное. А если он ее не понял, тут уж ничего не поделаешь.

Поднимаясь с дивана, она с независимым видом вздернула вверх подбородок и подтянула повыше на плече ремень сумочки.

— Я просто хотела, чтобы вы это знали, — повторила она.

Он с отсутствующим видом кивнул.

— Ну, мне пора. — Она заставила себя улыбнуться. — Всего доброго, не забывайте о вашем колене.

Видя, что он ее не слышит, Хеллер повернулась и пошла к двери. А что еще можно добавить к сказанному? Она сказала все, что было у нее на душе, а теперь пора уходить. Ее ждут дети, ждет ее жизнь, какая она ни на есть, и сейчас она готова в нее вновь окунуться. Она вышла из дома и закрыла за собой дверь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Озадаченный только что услышанным, стараясь вникнуть в его сокровенный смысл, Джек настолько задумался, что при виде удаляющейся из комнаты Хеллер не сразу понял, что она уходит совсем. Уходит, заботясь о нем больше, чем о себе самой? Он-то полагал, что глубоко ей безразличен, а на поверку выходит наоборот — она относится к нему гораздо серьезнее, чем он полагал. Услышав звук закрываемой двери, он догнал ее на террасе. Как может она сейчас уйти? Ему же так много надо ей сказать! Джек положил руку ей на плечо, она, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Всматриваясь в лицо Хеллер, чистое и красивое, Джек заметил, что в солнечном свете ее ресницы отливают золотом. И расплылся в такой широкой улыбке, что у него заболели углы рта.