Шантель Шоу - Роковой миг наслаждения

Круз налил виски в два бокала, один передал Сабрине и сел рядом с ней на диван.

– Сейчас я готов согласиться, что, возможно, проявлял излишнюю заботу о тебе, – продолжил Круз. – Мои воспоминания о беременности связаны с фавелой, и по большей части это плохие воспоминания. Мне стало казаться, что беременность угрожает жизни и матери, и ребенка. Мне было лет двенадцать, когда у мамы случился выкидыш на позднем сроке. Она потеряла очень много крови, и я боялся, что она не выживет.

– Представляю, как ты испугался, – сказала Сабрина. – Ты боялся за нашего ребенка?

– Не только за него, но и за тебя. Когда я узнал, что тебя увезли в больницу с сильным кровотечением, кошмар вернулся, только на этот раз в опасности была твоя жизнь, а не мамина. – Его голос зазвучал глуше. – Мой ребенок умер.

В горле Сабрины встал ком.

– Я думала, ты разозлился на меня. Ты почти не говорил и избегал смотреть на меня.

– Потому что чувствовал себя виноватым. – Круз стиснул челюсти. – В твоей смерти был бы виноват я. В то утро ты неважно себя чувствовала. Я должен был остаться с тобой, но мне нужно было зарабатывать деньги. Через несколько месяцев в семье прибавился бы еще один рот, а я хотел, чтобы мой ребенок никогда не знал голода.

– Если бы ты раньше рассказал про свою маму… – прошептала Сабрина. – Это помогло бы мне понять тебя. – Она прикусила губу. – Я надеялась, что ты приедешь за мной в Англию. Я не знала, что твой отец умер.

– Когда ты не связалась со мной, я решил, что тебе нет до меня дела. – Круз пристально посмотрел на нее. – Если бы ты знала, что Витора больше нет, вернулась бы в Бразилию?

– Конечно. – Сабрина твердо встретила его взгляд. – Мне так жаль, что ты в одиночестве переживал утрату и в то же время пытался помочь матери и сестрам.

Крузу стало легче дышать, словно невидимый обруч, стягивавший его грудь, лопнул. Он допил виски и взял Сабрину за руку.

– Пойдем в постель, – охрипшим голосом предложил он, замечая, что ее глаза подернулись дымкой желания, равнявшегося его собственному. – Надеюсь, в Португалии мы разберемся с прошлым. Там у меня красивая вилла. Она спрятана от остального мира, но главное – это нейтральная территория, с которой не связаны никакие воспоминания, в том числе болезненные. Может, в Квинта-на-Флореста мы будем честными друг с другом и сможем наконец жить дальше.

Вилла Круза располагалась в национальном парке Синтра на западном побережье Португалии. Они отправились туда в спортивной машине с открытым верхом, и Сабрина наслаждалась милями золотых пляжей по одну сторону дороги и стеной леса по другую.

Теплые лучи солнца и ветер, развевавший ее волосы, помогли женщине расслабиться. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она в последний раз выбиралась куда-нибудь. Сабрина любила свой дом, но ответственность за управление поместьем превратилась для нее в тяжкую ношу. С того момента, как самолет приземлился в Португалии, она почувствовала себя свободной. Ее переполняло счастье от перспективы отдохнуть несколько дней вместе с Крузом. Солнце, море и много секса гарантированы!

– Пейзаж изумительный, – призналась она.

Сабрина украдкой бросила на Круза взгляд и решила, что он выглядит сногсшибательно. Растрепанные ветром волосы создавали облик дерзкого мальчишки.

– Почему ты решил купить дом в Португалии? Из-за того, что в Бразилии говорят на португальском?

– Знание языка, конечно, сыграло свою роль. Я привез сюда маму, чтобы она навестила свою сестру, и она почувствовала себя здесь как дома. Я просто влюбился в Квинта-на-Флореста.

Машина свернула на подъездную дорожку, и у Сабрины перехватило дыхание.

– Ты говорил о вилле. Я не ожидала увидеть дворец.

Круз рассмеялся.

– Вообще-то сначала это был дворец, построенный в шестнадцатом веке по приказу епископа. Здание неоднократно перестраивалось, но многое сохранилось и от первоначального замысла. Оливковой роще больше двух сотен лет, кроме того, здесь сорок акров виноградников. Когда выйду на пенсию, я буду проводить свои дни, следя за тем, как растет мой виноград, и попивая прекрасное вино.

– Я понимаю, почему тебе не хочется отсюда уезжать, – заметила Сабрина, выходя из машины и рассматривая дом.

Его стены были выкрашены кремовой краской, а ставни на окнах были нежно-оливкового цвета, контрастируя с терракотовой крышей. Вокруг росли экзотические деревья и кустарники; на фоне ясного голубого неба выделялись буйством красок цветы. Вокруг дома был вырыт широкий ров, а к парадной двери вел симпатичный каменный мост.

Круз показал ей виллу. Когда они шли по саду, разбитому под стеклянной крышей, Сабрина увидела голубой блеск воды за французскими дверями. Вилла окружала внутренний двор. В его центре находился бассейн необычной формы, а из фонтана высоко в небо устремлялись струи воды.

– Мне нравится ощущение капель воды на коже, – сказала Сабрина, подходя к фонтану. – Здесь так спокойно. Словно остального мира не существует. – Она наклонилась, заинтригованная словами, высеченными на каменном основании фонтана, и ее сердце пропустило удар. – Луис… – прочитала она едва слышно.

В животе все сплелось в тугой узел.

– Фонтан был построен в память о нашем сыне вскоре после того, как я купил дом.

– Но… но ты только недавно узнал, что я назвала нашего сына Луисом, – пролепетала Сабрина.

– Да. – Круз прищурился, увидев ее внезапно побледневшее лицо. – Хотя наш сын так и не родился, я знал, что никогда его не забуду, и в своем сердце звал его Луис.

Узел в животе Сабрины стал туже.

– Я тоже его никогда не забуду. Иногда я размышляю, каким бы он стал, если бы родился. Как же я хочу…

Она оборвала себя и сглотнула, пытаясь унять боль. Круз подошел к ней, но она не могла взглянуть на него, боясь прочитать обвинение на его лице.

– Чего хочешь?

– Не важно.

Сабрина не могла заставить себя сказать, как бы ей хотелось повернуть время вспять и не садиться на лошадь. Какова истинная причина выкидыша, неизвестно, но она всегда будет казнить себя.

Она смахнула слезы дрожащими пальцами.

– Это прекрасный мемориал в память о нашем сыне, – улыбнулась она через силу.

Круз смотрел на муку, написанную на лице Сабрины. Напоминание об их ребенке воскресило ее боль. Разве можно это сыграть? Ее горечь и страдания были осязаемы. Крузу пришлось пересмотреть свое убеждение в том, что Сабрина не была потрясена выкидышем.

– Я сказал матери, что приведу тебя, как только мы приедем.

– Твоя мама живет здесь?

– Не в главном доме. У нее свой дом, и у моих сестер тоже. Джасинте и Грациане не терпится с тобой встретиться.