Эми Эндрюс - Поцелуй под звездным небом

– И как тебе? Быть там, делать эти фото?

Он замолчал, удивленный вопросом.

– Я почувствовал себя… хорошо. – Будто какая-то часть его, умершая или серьезно раненная, наконец возродилась к жизни. – Все было так… знакомо.

Он уже не был мистером Молчальником, и удовлетворенная Сэди принялась перелистывать фотографии по второму разу. Внезапно вздрогнула, сумерки сгустились, температура резко упала.

– Вот, держи, – шепнул он, протягивая ей свою рубашку.

Она благодарно погрузилась в ее окутывающее тепло.

– Что ты скажешь о макаронах быстрого приготовления и обжаренных на костре маршмеллоу? [12]– поинтересовался Кент, усаживаясь на покрывало.

Сэди улыбнулась:

– И будем распевать дикарские песенки?

Он поставил на костер котелок и проворчал:

– Я не пою.

Сэди выразительно хмыкнула:

– Не поешь, не летаешь, не разговариваешь. И как же ты развлекаешься, Кент Нельсон?

Кент постарался сдержаться, не думать о том, как бы они могли развлечься вместе.

– Поджариваю на огне маршмеллоу.

Завязался разговор. Сэди задала ему несколько технических вопросов о фотографиях, и они плавно перешли к поеданию макарон. Сгустившееся напряжение рассеялось, однако, когда Сэди призналась в том, что ни разу в жизни не поджаривала маршмеллоу, и присела подле Кента, чтобы пройти краткий инструктаж, обоих обуяло неясное беспокойство.

Кент улыбался, наблюдая за неуклюжими попытками Сэди приготовить маршмеллоу на углях. Невозможно поверить, что она дожила до двадцати с лишком лет, ни разу не занимаясь столь простым и чертовски приятным делом.

– Ты делаешь неправильно. – Он издал неодобрительное восклицание, когда Сэди схватила не до конца приготовленное лакомство и засунула его в рот, облизнув губы. Липкие и влажные губы.

Зрелище, опасное для рассудка.

Щеки ее раскраснелись, Сэди выглядела как тинейджер.

– Смотри, как надо. – Кент вытащил из огня свой кусочек маршмеллоу, сияющий, словно метеор в звездном небе. Он сдул пламя, соскоблил сладкую, напоминающую леденец массу с палочки и положил себе в рот.

Сэди наблюдала за ним, восхищаясь. Кто бы подумал, что его совершенные, словно у классической скульптуры, губы будут столь притягательны, выпачканные липкими сладостями? Прошлой ночью она даже не успела подумать, каков он на вкус. Теперь она не могла думать ни о чем другом.

– А они не кажутся подгоревшими? – спросила она, отворачиваясь.

Кент мотнул головой, нанизывая на палочку еще один маршмеллоу.

– Они хрустят и раскрываются во рту, горячие и вязкие.

У Сэди выступили слюнки. И она была абсолютно уверена, что не лакомство тому причиной.

Кент предложил ей успевший поджариться кусочек:

– Держи, попробуй сама.

Она покачала головой:

– А пальцы я не обожгу?

Он закатил глаза, подул на лакомство и снял его с палки.

– Ты такая городская девчонка. Открой рот.

Ей не следовало бы этого делать. Но его пальцы уже приблизились к ее губам, взгляд его тигровых глаз был прикован к ее рту, а расплавленный маршмеллоу распространял вокруг соблазнительный аромат. И она открыла рот. Большая ошибка. Лакомство хрустнуло у нее во рту, и все ощущения всколыхнул сладостный вкус. Вкус маршмеллоу и Кента Нельсона. Язычки пламени плясали на его покрытых щетиной щеках. Сэди слизала каждую липкую сладкую каплю с его теплых пальцев. Увидела, как расширились его зрачки.

Кент замер, осознав, что его пальцы у нее во рту. Туда же устремился и его взгляд. Да и как иначе, если губы ее казались такими липкими, сладкими, притягательными? Ему внезапно захотелось узнать, каковы они на вкус.

– Боже, – пробормотал он и наклонил голову, чтобы исполнить свое желание.

Глава 8

Сэди также потянулась к нему, его совершенные губы коснулись ее рта, вовсе не сладкие и теплые. Зато горячие и пьянящие.

Жар окутал ее, затопил чувства. От его прикосновений, казалось, летели искры. Сэди уже не заботило ни то, что они оказались в безлюдном на многие мили буше, ни то, что знали друг друга пару дней, ни притаившиеся под каждым кустом ползучие гады. Лишь его руки, запутавшиеся у нее в волосах, нежные прикосновения пальцев, жар его губ. Хриплое дыхание. Сладость поцелуя. Низкий горловой стон, родившийся у него, когда их языки встретились. И ненасытное стремление испытать большее.

Ее руки гладили его грудь, сминали футболку, притягивали ближе. Сэди приоткрыла рот. Выгнула шею. Поцелуй стал еще более жарким. Кент ощущал ее трепет, чувствовал в паху ответное стремление. Вожделение затопило сознание, отбивая барабанный ритм в голове, проникая по венам, пульсируя в возбужденном члене. Жарко, соблазнительно, он хотел еще. Хотел видеть ее обнаженной. Под собой. Выкрикивающей его имя. Всю ночь. И еще одну. И еще. Слишком много желаний. Слишком быстро. Он оторвался от ее губ, прижавшись лбом к ее голове, хрипло и надсадно дыша. Сэди что-то протестующе простонала, ощущая внезапную пустоту.

– Что?

– Это… Все вышло из-под контроля.

– Мне не шестнадцать. Я понимаю, куда все идет.

– Я не могу предложить тебе отношения, Сэди.

Она опешила. Это здесь при чем?

– Равно как и я хочу лишь секса.

– Сэди, – простонал он. Его пришедший в полную готовность член пульсировал болью.

Она облизнула губы, наслаждаясь их вкусом.

– Я вовсе не напеваю про себя свадебный марш, если тебя это беспокоит.

Кент проследил взглядом за ее языком.

– Не делай этого, – выдавил он. Ее движение немедленно вызвало отдачу в паху.

Сэди почувствовала напряжение в его голосе и улыбнулась.

– Что – этого? – невинно спросила она, облизнув губы еще раз.

– Сэди, – предупредил он.

– М-м-м, – пробормотала она, беря из пакетика кусочек маршмеллоу и втягивая его ртом. Зажмурив глаза от удовольствия, отбросила назад волосы. Приоткрыв глаза, смотрела, как ходит его адамово яблоко. Медленно протянув руку, вытащила еще один сладкий ломтик, поднесла ко рту и облизнула.

– Ты можешь присоединиться, – прошептала она и, наклонившись к Кенту, коснулась конфетой его губ.

Их взгляды встретились, он открыл рот, Сэди поднесла ему сладость.

– А я развлекаюсь так, – протянула она.

Сэди поддерживала маршмеллоу двумя пальцами, он медленно вкушал лакомство. Насытившись, задержал губами ее пальцы и слизнул с них сахарную пудру. Посадив ее себе на колени, запечатлел на ее устах еще один поцелуй. Она вцепилась пальцами в его футболку, углубляя соитие губ. В животе плескалось обжигающее желание, опаляя бедра, пульсируя между ног. Она слышала глухие удары их бившихся в унисон сердец. Аромат дыма и мужчины пленил все органы чувств, и их страсть словно оголилась, став отчаянной и первобытно дикой. Сэди хотелось сорвать одежду, обнажиться для него, словно они первые мужчина и женщина. Адам и Ева в девственном раю. Единственные люди на земле.