Дениза Алистер - Дневник памяти

Через несколько месяцев выяснилось, что департамент готов рассмотреть мою просьбу об иммиграции Акбара. Конечно, я была на седьмом небе от радости, но до настоящего счастья было еще далеко. Прежде всего я должна была выйти замуж за Акбара. Но и здесь возникли проблемы. Необходимо было ехать в Индию, так как, подав просьбу о разрешении на иммиграцию, Акбар лишился гостевой визы. Нам вновь пришлось отложить свадьбу — ведь я не могла уехать посреди учебного года! Я ждала лета и каникул, потому что не могла рисковать новой работой.

Теперь, когда я работала, у меня появилось больше свободного времени, чем при учебе, и я могла вновь уделять внимание Ази. Мы возобновили частые беседы и особенно любили поговорить о том, как сильно наши судьбы отличались от тех, о каких мы мечтали в детстве. Порой мы ходили в клуб, в котором моя мама играла в бридж, и хихикали, как глупые девчонки, которыми когда-то были, слушая разговоры старших. Вы бы тоже стали смеяться, если бы услышали, о чем говорили эти дамы в возрасте. Они пытались перещеголять друг друга в воспоминаниях, а особенно состязались в том, на чью долю выпало больше несчастий.

Нам приходилось быть свидетелями таких вот разговоров:

— Нынешние дети не ценят того, что имеют. Когда мы были в их возрасте, нам приходилось делать всю работу по дому, а ведь наши дома были во много раз больше тех, в которых мы вынуждены жить здесь.

— Это у вас был большой дом. У нас все было наоборот. Мы жили в крошечной лачуге на окраине.

— Ха! Я бы с удовольствием согласилась жить в лачуге. А вот обитать практически в джунглях среди хищных зверей и бандитов — это, скажу я вам, не шутки!

— По крайне мере ваши родители остались живы, а я в детстве стала сиротой. Моих родителей съели у меня на глазах.

Последняя история по праву стала самой впечатляющей. Что может быть страшнее, чем оказаться свидетелем, как ваших родителей пожирают хищные звери! Последняя рассказчица, несомненно, оказалась победительницей, хотя все знали, что ее родственники живы и уютно устроились в хорошем доме, правда, в другой стране. Конечно же, эмиграция предоставила любительницам бриджа прекрасную возможность хоть как-то избавиться от комплекса неполноценности. Но было бы еще лучше, если бы эмиграция помогла и мне избавиться от этого мучительного комплекса.

28

Окруженное клубами дыма черно-желтое такси ползло по извилистой дороге к имению. Как же сильно за эти годы выросли деревья и кусты, которые мы с таким усердием регулярно подстригали, придавая им формы разных животных! А когда я увидела, что вьюн из сада с розами уже перебрался через кирпичную стену, то поняла, что за имением плохо следят. Однако нахлынувшие детские воспоминания прогнали неприятный осадок от запущенности и неухоженности. Я живо представила, как мы с Ази танцевали в английском парке, как собирали с Чанно спелые помидоры, как мы с братом гонялись друг за другом, как мама с папой играли в бадминтон, как дедушка и бабушка читали мне интересные истории, а я в это время сидела на больших качелях…

Я вышла из такси возле большого туннеля из тутовых деревьев и набрала полные легкие густого теплого воздуха, пропитанного воспоминаниями. Но кроме воспоминаний, похоже, ничего не осталось. Меня не встретил радостным лаем пес Фидо. Чанно не бросилась ко мне и не обняла, как обнимала всегда после разлуки. Ази не запрыгала вокруг меня, как могла танцевать только она одна, хитро прищурившись и замышляя очередную проделку. Все эти изменения, наверное, лучше всего помогали усвоить одно из правил Ази, которое она постоянно мне повторяла: «Старые добрые времена остаются добрыми только в памяти. Стоит лишь попробовать вернуть их в действительность, как они в ту же минуту станут хуже недобрых новых времен». Однако ничто не могло уменьшить мою радость от встречи с имением. Ведь я приехала домой, чтобы выйти замуж за Акбара. Я ждала этого радостного события всю жизнь, и вот наконец мои мечты скоро сбудутся.

Новые слуги попытались помочь нам устроиться в нашем собственном доме. Уезжая к моему дяде, бабушка и дедушка настояли на том, чтобы накрыть всю мебель белыми простынями. Одна за другой простыни были сняты, и нам открылась унылая картина. Казалось, будто вся наша мебель умерла, а мы как самые близкие родственники должны опознать покойных. Мама дотрагивалась до шкафов, диванов, кресел, кивая, словно хотела сказать, что все это когда-то принадлежало нам. На мгновение мне даже показалось, что в ее глазах блеснули слезы, будто она горевала, что несколько лет провела не со своими близкими.

Папа тоже попытался внести лепту в процесс возвращения домой. Он давно уже не говорил властным тоном, а тут вдруг решил тряхнуть стариной:

— Только посмотрите, какая здесь грязь! Из-за паутины все приобрело противный серый цвет. Вы что, ни за чем тут не следили?

Слуги захихикали, а самый храбрый ответил:

— Нам никто не платил за то, чтобы мы за этим следили. Мы не слуги, а просто батраки и пришли помочь со свадьбой.

Батраки? Пришли помочь со свадьбой? О Господи! Этого только не хватало! Оставалось лишь надеяться, что они не станут особенно хозяйничать и зажигать спичками лампочки на люстрах или устраивать наводнение, поломав водопровод. Я начала всерьез опасаться, что моя свадьба закончится полным провалом. В который раз неудача сопровождала меня по пятам, куда бы я ни отправлялась!

Не спрашивайте меня, как все получилось, но постепенно жизнь стала налаживаться. Создавалось впечатление, будто свадьба пройдет без сучка и задоринки. Имение выглядело как новенькое не только внутри, но и снаружи. Слуги оказались в прямом смысле мастерами. А с электричеством и водопроводом они просто сроднились. Правда, однажды, когда я принимала душ, кому-то пришло в голову сделать заземление через бак с водой. Получив удар в двести двадцать вольт, я запрыгала, как будто испытала электрическую страсть Акбара. А может, небеса наконец-то наказали мое бесстыдное обнаженное тело, полное неспокойных гормонов.

До свадьбы оставалась еще неделя, но традиционные торжества уже начались. Как вы понимаете, это стоило немалых денег, но тут уж постарался мой дядя. Правда, выяснилось, что теперь вся земля, которую мой дедушка оставил своим детям, принадлежит ему одному. Я смотрела на все это и удивлялась, как случилось, что мы, жившие перед переездом в Канаду, словно короли, оказались чуть ли не нищими. Постепенно я поняла, что состояние наше исчезло давно, и именно это заставило моих родителей забыть роскошный образ жизни на родине и переехать в квартиру, комнаты которой были похожи на больничные палаты. Но здесь, на родине, никто не должен был узнать об истинном положении наших дел.