София Чайка - «Горящая» путевка

— Нет уж. Ты — моя подруга. Именно я соблазнила тебя этой поездкой. Вместе приехали, вместе и вернемся. Кстати о Громове. Я сейчас вернусь. Собери и мои вещи тоже.

— У тебя только полчаса, а потом я сажусь в такси. Буду ждать тебя на стоянке.

— Успею.

Уверенность Ками ощутимо уменьшилась, когда Гоша открыл ей дверь. Обнаженный до пояса и взъерошенный со сна, он выглядел очень — до неприличия привлекательно.

Как она проживет без него хотя бы день?

— У нас мало времени, — она прижалась к нему, впиваясь поцелуем в губы.

Громов обнял ее и внес в номер, захлопнув ногой дверь. Он прислонил Камиллу к стене и прошептал в губы:

— Сколько?

— Полчаса. Нет, уже двадцать пять минут.

— Ничего. Нам не впервой. Лежа?

— Долго. Стоя.

Она лишь успевала вскрикивать, пока он стягивал трусики, и забрасывал ее ноги себе за спину.

Полотенце, скрывающее его мужественность, давно отправилось на пол. Он заполнил ее собой стремительно и глубоко, полностью соединяясь с ней на каком-то высшем уровне, не поддающемся объяснению и пониманию. Разбираться с этим Ками было некогда. Да и зачем? Она приняла его со страстью, граничившей с самоотречением.

Гоша устроил ее в руках удобнее, еще шире раздвинул Ками бедра, прижал к стене и начал двигаться с космической скоростью. Во всяком случае, Ками так показалось, потому что для нее развязка наступила рекордно быстро, да и Громов отстал от нее всего на несколько секунд.

Еще несколько минут они пытались отдышаться, а затем Громов уперся лбом в ее лоб и спокойно сообщил:

— Я забыл про резинку.

— Ерунда! У нас есть более важное дело, — Гоша лишь улыбнулся в ответ. — Надевай штаны. Нужно торопиться. Не забудь захватить бумажник.

На стоянке такси их ждала Лиза, нетерпеливо постукивая по распеченному солнцем асфальту босоножкой.

— Вы опоздали на три минуты.

— Девчонки, это побег? Я что-то проспал?

Громов нахмурился и оглянулся по сторонам.

— Дорогой, выбирай — либо ты нас сопровождаешь до аэропорта, либо мы едем туда сами.

Гоша потер ладонью шею и повернулся к Лизе.

— А Рафаэль знает?

— Я догадывалась, что вы знакомы, — она села на заднее сидение такси. — Вещи уже в багажнике.

Ками пожала плечами, вздохнула и устроилась рядом с подругой.

— Так ты с нами или нет?

Недовольно крякнув, Гоша сел рядом с водителем.

— А билеты?

— Пока вы… прощались, я позвонила в аэропорт и договорилась. Билеты для нас забронированы.

До аэродрома они добирались молча. Громов иногда дергал головой, будто вел сам с собой внутренний спор. Лиза забилась в угол салона и смотрела в окно непроницаемым взглядом. А Камилла…

Не трудно догадаться, о чем думала она. Конечно о Громове, их последнем свидании и забытой резинке. А что, если… Как бы она этого хотела. При любом раскладе.

Он впервые в жизни видел своего капитана в таком состоянии. Вначале Рафаэль орал на него, потом схватил за футболку и пытался трясти, правда, без особого успеха. Когда же понял, что ни первое, ни второе не заставит Гошу говорить, он начал тиранить спинку дивана.

— Жаль.

— Что? Теперь ты меня пожалел?

— Диван жаль. Дорогой.

— К черту — и диван, и тебя, предатель!

— Поосторожнее в выражениях, капитан. Ты хотел, чтобы девчонки сами уехали, а мы потом гадали — где они, что с ними?

Раф плюхнулся на диван и взлохматил волосы.

Что тут скажешь? Гоша его действительно пожалел, но мужчины не говорят об этом друг другу. Он тоже расстроился, что Камилла улетела, но она хотя бы обещала ему подумать о совместной жизни. Да, сложно все.

Он достал из бара водку, налил в два стакана, отнес одну Рафаэлю. Тот несколько секунд не двигался с места, а затем взял стакан, опрокинул в рот залпом.

— Почему она не дождалась? Я же просил!

— Ну, женщины — они странные.

Они помолчали несколько минут. Гоша снова разлил водку.

— Лиза… Она что-то говорила… обо мне.

— Нет.

— А что собирается делать?

— Нет.

— Может…

— Она молчала, Раф. Всю дорогу. Во время посадки на самолет тоже. — Он поймал мрачный взгляд друга. — И ничего не просила тебе передать. Извини.

— Мелина. Она виновата. Эта баба долетела до Афин, купила парик, вернулась назад и напакостила, как… — Раф поднялся, подошел к окну и так стоял некоторое время, засунув руки в карманы, затем заговорил, тихо и как-то устало. — Да что там, сам во всем виноват. На месте Мелины могла быть другая. Слишком много соблазнов, ошибок, Мелин. Но Лиза — она особенная. Почему я ей сразу не признался? Ну, соврал, с кем не бывает? Но ведь потом мог и сознаться? Как думаешь, Громов?

— Я? — Что тут скажешь? Кажется, его друг тоже влюблен — возможно, впервые в жизни. — Ну если ты спросил… Думаю, что тебе нужно придумать что-то необычное, чтобы она тебя простила.

— Ты имел в виду — полюбила?

— Хмм. Как думаешь, почему она уехала? Здесь Лизе пообещали бесплатный и бессрочный отдых. Кто откажется от такого, если только не влюбленная женщина.

— Обиженная женщина.

— Вот, ты уже начинаешь мыслить в правильном направлении.

— А ты не много себе позволяешь, Громов? Как разговариваешь со старшим по званию?

— Есть молчать! По стойке «смирно» становиться?

— Можешь сидеть. Так что ты там зудел о правильном направлении?

— К чему бы ей обижаться? Отдохнула, пообщалась с настоящим мужчиной. Или не пообщалась?

— Проехали.

— Как скажешь. Я конечно, в этих делах не профи, но, думаю, ревность в этом побеге сыграла не последнюю роль. Хотя, с этими писательницами ни в чем нельзя быть уверенным. Для них на первом месте — чувства, а на втором…

— Ты гений, Громов! Адрес узнал?

— Обижаешь. Поедешь?

Лиза очень удивилась, когда поняла, что наступил декабрь. Необычно теплые дни для этого времени года вводили в заблуждение всех, заставляя забыть, что скоро Новый год.

Совсем недавно природа радовалась лету, пробуждая жаркие мысли. Теперь ей казалось, что все это было не с ней — море, звезды, пляж, красивый мужчина…

Он исчез из ее жизни точно так же, как и появился — неожиданно. Глупо было ожидать, что он помчится за ней вдогонку, станет молить о любви и прощении. Но она — лишь романтичная сочинительница женских сказок, поэтому мечтала обо всем этом, не сожалея ни об одной минуте, поведенной в мужских объятиях. Теперь не сожалела.

Первый месяц после возвращения она закрылась в своей квартирке и выключила все телефоны. Ей не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Она почти ничего не ела и даже не сочиняла, чем очень напугала маму. Отчаявшаяся женщина извела телефонными звонками Камиллу, снимавшуюся для «Marie Claire» в Америке.