Люси Гордон - Власть над непокорным
— Конечно, мне нравилось дразнить тебя, — улыбаясь, произнесла Элиза. — Мне всегда это будет нравиться. Так что последующие годы нашего совместного проживания, не станут для тебя слишком легкими.
— Пусть все будет так, как ты захочешь. Только скажи, что сможешь полюбить меня и простить за все, что я сделал тебе.
— Я давно простила тебя, Винсенте, — горячо уверила она его. — Мне не следовало так сильно обвинять тебя. Казалось, нас обоих захватил какой- то вихрь обид, и мы оба потеряли контроль над своими эмоциями.
— Да, ты права. Я тогда отчаялся и думал, что все закончено.
— Однако, ты узнал кое о чем, — напомнила ему Элиза. — Если бы ты не нашел Франко, между нами, до конца наших дней, стояла бы гибель Анжело.
— Поиски Франко были единственной возможностью искупить мою вину перед тобой. Не ты одна ощущала себя виноватой, но, в моем случае, чувство вины было заслуженным. Я знал, что не смогу быть счастливым, пока ты страдаешь. Теперь мы одно целое. Моя жизнь принадлежит тебе, Элиза. Делай с ней все, что захочешь.
Элиза не ответила, а только поцеловала Винсенте в щеку и опустила голову ему на плечо, понимая, что, наконец, все плохое в ее жизни закончилось. Винсенте, молча, обнимал жену, разделяя ее мысли.
— Ты упрекаешь Анжело? — в конце концов, спросил он, боясь услышать ее ответ.
Элиза немного отстранилась от него, посмотрела ему в лицо и покачала головой.
— Если бы не Анжело, мы бы с тобой не встретились, — сказала она, — а это стало бы для нас обоих трагедией, потому что ты единственный мужчина, которого я буду любить до конца своих дней. Если бы не сегодняшний рассказ Франко, я продолжала бы любить тебя, но при этом чувствовала бы боль и вину. Сегодня я стала свободной. Я люблю тебя, Винсенте, и всегда буду любить.
— Люби всегда, — эхом отозвался он. — Пообещай, что не разлюбишь.
— Клянусь, я никогда не разлюблю тебя.
— Не оставляй меня, я не позволю тебе уйти от меня. И до последнего своего вздоха буду бороться за то, чтобы ты была со мной.
Элиза весело рассмеялась:
— И ты утверждаешь, будто изменился? Да ты остался таким же собственником, что и прежде, Винсенте.
― Я не говорил, что изменюсь для всего мира. Я стал другим, ― Винсенте положил ее ладонь себе на грудь в область сердца, — но только для тебя и Оливии. — Внезапно он довольно улыбнулся: — Мы еще не пожелали спокойной ночи нашей маленькой доченьке.
Детская комната их дочери находилась рядом. Когда они вошли, няня Оливии поднялась на ноги и вышла, оставляя их наедине с ребенком.
— Она крепко спит, — тихо сказал Винсенте, усаживаясь рядом с кроваткой, и, нежно улыбаясь, долго смотрел на свою дочь.
Затем наклонился и очень осторожно поцеловал Оливию в лобик.
Малышка что-то тихо проворчала во сне, почмокав розовыми губками.
— Спокойной ночи, — прошептала Элиза, целуя ее.
— Она так сладко спит, — сказал Винсенте, когда они вернулись в спальню Элизы. — Завидую ее безмятежности. Я думал, что мы с тобой никогда не узнаем покоя. Сможем ли мы теперь быть счастливы? В состоянии ли мы забыть прошлое и начать все сначала?
Элиза покачала головой:
— Я не хочу ничего забывать! Между нами было много чего хорошего, а в трудные времена мы научились великому искусству понимания. Нам еще долго предстоит привыкать друг к другу, так что скучать не придется.
— Но мы же не будем с тобой бороться?
— Возможно, будем, — как бы размышляя, нахмурилась она, а потом улыбнулась. — Борьба может быть... очень занятной.
В последних словах Элизы был подтекст.
— Согласен, — сказал Винсенте. — И заранее сдаюсь.
Она лукаво улыбнулась:
— Ты, в самом деле, сдаешься? — поддразнила она его. — Тут ходят слухи, что недавно к тебе, в спальню пробралась одна бесстыдница... однако, возможно, это и не так.
— Я не знаю, наяву тогда это было или во сне, — задумчиво произнес Винсенте, подыгрывая ей. — Она не называла своего имени.
— То есть ты уже не сможешь ее узнать? — спросила она.
— Я узнаю её из тысячи женщин, — тихо сказал Винсенте. — Она была незабываемой.
— Должна ли я ревновать?
— Совсем нет.
— Она похожа на меня?
Он покачал головой.
— Нет, потому что на ней было меньше одежды, чем сейчас на тебе.
Элиза принялась раздеваться и спустя мгновение предстала перед Винсенте обнаженной.
— А теперь?
— Пожалуй, так у тебя с ней гораздо больше сходства, — согласился он.
Во взгляде Винсенте она увидела огонек, какого уже давно не замечала, и ее сердце забилось чаще.
— Расскажи мне, что произошло между вами, — прошептала она.
— Я лежал в кровати...
— Ты был одет?
— Не думаю.
Элиза принялась раздевать его.
— Скажи, когда я должна буду остановиться.
Винсенте помог ей и, когда снял всю одежду, с торжественным видом произнес:
— Теперь ты можешь остановиться.
— Итак, ты лежал в кровати... это было так?
— Именно так, — согласился он, позволяя ей прижать себя к подушкам. — Она тихо вошла в спальню и прилегла рядом со мной.
— Вот, бесстыдница!
— Да, она оказалась бесстыдницей, — он многозначительно улыбнулся. — Она очень умело сводила меня с ума и отличалась изобретательностью.
— Как неприлично!
— Она совсем не знала, что такое приличие, и мне это нравилось в ней больше всего.
— Что именно она делала?
Винсенте тихо засмеялся:
— Почему бы тебе не поэкспериментировать немного? Я дам знать, если все пойдет как надо.
Элиза рассмеялась вместе с ним, и внезапно их обоих захватил вихрь страсти, чувственности, радости и наслаждения. Когда все закончилось, она припала к его губам с такой нежностью, будто безмолвно говорила ему, что теперь их ждет бесконечное счастье.
