Хелен Бьянчин - Хочу только тебя!
— Нет, не получится, — послышался голос Никоса. — Мы будем в Сиднее.
Мишель сердито обернулась.
— С чего это вдруг?
— У меня там дела, — пояснил он с наивно-простодушным видом, который, впрочем, нисколько ее не обманул.
— Ну что ж, отдых тебе не помешает, cherie, — проворковала Шанталь.
С каких это пор он распоряжается ее жизнью, словно Господь Бог? Да с самой первой встречи и распоряжается!
Это, впрочем, не означало, что она сдастся без борьбы, о чем она ему и сообщила, когда он вел ее на танцевальный круг.
— Я не люблю, когда мне указывают, что мне делать.
— Это относится особенно ко мне, да?
— Послушай…
— Нет, pedhimou. Так надо. — Его мягкий голос словно обволакивал, но во взгляде была непреклонность. — У меня в Сиднее завтра в два часа совещание, потом деловой обед. Сюда я планирую вернуться самолетом в воскресенье. Тебе придется поехать со мной.
— И каким же это образом ты собираешься объяснять мое присутствие?
Его ответ был незамедлителен, сух и вызвал легкий румянец на ее щеках.
— Я никому не подотчетен.
Мишель закрыла глаза, потом медленно открыла.
— Тут есть одна загвоздка. Я — тоже.
— Нет, это не совсем так. — Он говорил мягко и вкрадчиво, словно внушая что-то непонятливому ребенку. — Пока не прояснится ситуация с Джереми, решать буду я.
Мишель вскипела, охваченная чувством обиды и возмущения.
— Тогда не забудь и про Саску, она тоже участница представления.
Уголки его красиво очерченных губ приподнялись в легкой улыбке.
— Да, ты права. — Он явно посмеивался над ней. — Саску нельзя исключать.
Мишель остановилась, чувствуя, как от гнева у нее темнеет в глазах.
— Я не хочу танцевать с тобой.
Он прикоснулся губами к ее виску и стал мягко поглаживать по спине, словно успокаивая.
— Хочешь.
Как можно продолжать спор, стоя вот так, в кольце его рук, когда он так близко и она чувствует, как в ней поднимается прежнее лихорадочное возбуждение?
— Это ж надо, ты всегда знаешь, чего я хочу, да, Никос?
Они смотрели друг другу в глаза, и в его взгляде она могла прочитать то потаенное, о чем знали только они двое и что привязывало ее к нему намертво.
— Да.
И Мишель снова почувствовала, что у нее нет никаких сил сопротивляться и возражать. Она промолчала. Что бы она ни сказала, это ничего не изменит.
К запаху одеколона и свежего белья примешивался почти неуловимый терпкий запах, его собственный, мужской, и Мишель, чувствуя, как от этого запаха у нее туманится в голове и она теряет самообладание, испытала острую потребность отдалиться от него, хотя бы минут на пять, чтобы как-то прийти в себя.
— Мне надо отлучиться в дамскую комнату.
Было уже поздно, вечер завершался. Еще час и все начнут расходиться, кто-то отправится по домам, другие — продолжать веселье в ночном клубе.
Мишель пересекла зал и, пройдя через холл, открыла дверь прекрасно оборудованной дамской комнаты. Юркнув сначала в туалетную кабину, она остановилась затем перед зеркалом и стала поправлять прическу. Краем глаза она увидела, что дверь открылась и кто-то вошел.
Саска. Интересно, это случайное совпадение или она пришла специально? Скорее всего, второе.
— Должна отдать вам должное, — заговорила Саска, подходя к зеркалу. — Вы очень шустрая. — (Вот так, никаких предисловий, никаких околичностей. Сразу к делу.) — Вам и недели не понадобилось, чтобы заставить Никоса вертеться вокруг в роли рыцаря в сияющих доспехах.
Мишель закрыла патрончик губной помады и бросила его в сумочку.
— Я благодарна ему за помощь.
— Очень кстати все эти сценки с Джереми. — Саска пересеклась взглядом с Мишель в зеркале. — Вы же не станете отрицать, что это наводит на некоторые сомнения.
— Вы что же, думаете, что я нарочно все это подстроила, чтобы привлечь внимание Никоса?
— Дорогая, женщины готовы и не на такое, чтобы привлечь внимание Никоса, — с нескрываемым сарказмом проговорила Саска.
— Вы тоже?
— Я бы солгала, если б сказала «нет», — кивнула Саска.
Мишель, сдерживаясь, втянула воздух и медленно выдохнула.
— И зачем вы мне все это говорите?
— Чтобы вы не забывали — я тоже участвую в гонке.
— Какой гонке? Никос — не приз победительнице.
— Вы или наивная, или дура. Тогда в какую же игру ты играете?
— Ни в какую, — сквозь зубы выдавила Мишель. — Вините во всем Никоса. Он сам решил быть моим доблестным защитником, я его не поощряла.
Не говоря больше ни слова, Мишель повернулась и вышла.
Никоса и Эмилио она застала за оживленной беседой. Садясь на свое место, она поймала быстрый взгляд Никоса и сделала непроницаемое лицо.
— Будешь еще кофе?
— Да, пожалуй.
Они вышли на улицу около полуночи, и Мишель, подняв глаза, посмотрела на громадные здания, замершие, подобно часовым, на фоне ночного неба. Там и тут светились, зажигались и гасли окна.
Задержавшись перед светофором, Никос повернул к Мейн-Бич. Через несколько минут машина остановилась перед домом Мишель.
— Я иду спать, — сказала она, глядя, как Никос закрывает дверцу машины.
— Если хочешь поссориться, давай, и покончим с этим, — улыбаясь, пробормотал он.
Мишель круто развернулась и, глядя ему в глаза, подняла руку.
— Во-первых, — начала она и загнула один палец, — я не собираюсь переселяться к тебе в пентхаус, во-вторых, — Мишель загнула еще один палец, мгновение помолчала и проговорила, делая особенное ударение на слове «не»: — …я не поеду с тобой в Сидней.
— Поедешь.
Мишель была вне себя, и ее ничто уже не могло остановить.
— Может, ты окажешь мне такую любезность и сообщишь Саске, что я не подстраивала эти сцены с Джереми?
Его глаза сузились.
— Так она…
— Она подлая! — выкрикнула Мишель.
— У нее просто своего рода навязчивая идея, — поправил ее Никос.
Он шагнул к ней и прижался губами к чувствительной ямке у основания ее шеи, и она еле сдержала стон, так это было прекрасно.
Она стояла неподвижно, вся отдавшись ощущениям: его пальцы сдвигают с ее плеч тоненькие тесемки платья и вслед за этим его губы часто-часто целуют кожу, словно оставляя за собой пылающую цепочку.
— Так мы ничего не решим, — хрипло пробормотала Мишель, превозмогая лихорадочное возбуждение, поднимающееся волной изнутри. Еще мгновение — и она больше не сможет ему сопротивляться.
— Ты хочешь, чтобы я перестал?
Нет, она этого не хочет, но так не может продолжаться, она не может этого позволить, если не собирается потерять голову окончательно.
