Шэрон Кендрик - Повелитель песков
– О чем ты думаешь?
«О том, как ты прижимаешь меня к себе, когда погружаешься в меня. О том, как целуешь, когда все закончено. О том, как сильно я желаю остаться здесь, рядом с тобой, навсегда».
– О дневниках твоего отца. Это нечто потрясающее! Эти записи – больше чем автобиография, ты так не думаешь? Гораздо более личная информация.
– Словно подсматриваешь в замочную скважину за чужой жизнью, чужими мыслями, правда?
– Да, именно так. – Теперь она понимала, почему Захид не хотел никому показывать записи. – Сейчас я многое вижу подругому, лучше понимаю, как тяжело вам всем было пройти через войну. – Она слегка замешкалась, не зная, стоит ли поднимать тему, которая долгие годы оставалась для них запретной. – И еще болезнь твоей мамы…
Захид заметно напрягся. Ему следовало понимать, что, поручая ей работу над дневниками его отца, он должен быть готов к тому, что для нее откроется та часть его жизни, которая всегда была сокрыта от посторонних глаз. Для сильного, уверенного в себе мужчины, привыкшего повелевать, подобная обнаженность перед женщиной была недопустима. Но речь шла о Франческе, которую он знал с самого рождения, с ней он мог говорить о чем угодно, не задумываясь о последствиях.
– Да, было нелегко. Отцу приходилось буквально разрываться на части, – признался он. – Он ухаживал за больной женой и одновременно помогал брату восстанавливать страну, разрушенную войной. У него почти не оставалось времени на сыновей, которые постоянно требовали внимания. Поэтому большую часть юности мы провели в частном пансионе в Англии, получив возможность попробовать на вкус другой стиль жизни. Хуже всего досталось Тарику, который был младше и почти не общался с матерью.
– Наверное, вы все были потрясены, когда погиб дядя.
– Потрясены – не то слово, – ответил Захид. – Ужаснее всего было то, что вместе с ним погиб и его сын – законный наследник престола. Им не должны были позволять путешествовать вместе. Но так сложились обстоятельства, что доступен был всего лишь один самолет, а вылет откладывать было нельзя. Судьба решила все за них.
– Мне очень жаль, – сказала Фрэнки.
Он пробежал взглядом по ее щекам цвета нежной розы, затем по глазам цвета бездонного пустынного неба. Вспомнил о том, как каждую ночь его тело нежно обвивали ее теплые руки и как дрожало в предвкушении наслаждения ее юное тело. Подумал о том, как сильно он желает, чтобы их роман никогда не закончился.
Но это было нечестно: нечестно по отношению к ней и к его народу. В отличие от своего брата Тарика, он не был азартным человеком, но ему не составило труда подсчитать стопроцентную вероятность того, что, если они и дальше будут оставаться любовниками, об их связи станет известно.
Им следовало серьезно поговорить. Но не в постели, где все мысли из его головы улетучивались от прикосновения к ее прелестному телу. И не в стенах дворца, где слуги могли прочитать страсть в движениях их тел, даже не понимая их слов. Ему следовало сказать Франческе те слова, которые она заслужила услышать.
– Сегодня у меня почти ничего не запланировано, кроме работы с документами. Но ее я могу отложить, поэтому собираюсь приказать собрать для нас корзинку с ланчем, чтобы поесть на природе. Гденибудь в укромном тихом месте. Что скажешь, Франческа?
Сердце Фрэнки бешено заколотилось.
– С огромным удовольствием.
– Отлично. Мы будем одни.
– Хочешь сказать… даже без телохранителей? – удивленно заметила она.
– Они будут держаться в стороне. Пойду все организую.
После полудня они ехали в джипе Захида по ровной пустынной дороге. Шейх сообщил ей, что они направляются к восточному плоскогорью. Когдато отец сказал Фрэнки, что это одно из самых красивых и спокойных мест на земле, где возможно понастоящему почувствовать умиротворение. Но умиротворению не было места в беспокойном хороводе эмоций, испытываемых ею.
Не станет ли сегодняшний день поворотной точкой их с Захидом отношений?
– Посмотри наверх. Это пик самой высокой горы Науф. Тень, отбрасываемая ею, и горные реки, протекающие по ее склону, делают землю у подножия удивительно плодородной. На закате хребты окрашиваются в лиловый цвет, и здесь можно увидеть парящих соколов.
– Какая красота! – выдохнула она.
Захид остановил машину и повернулся к ней:
– Пойдем. Мы устроимся в тени горы и организуем пикник. Наверное, ты хочешь пить.
У нее во рту действительно пересохло, но сладкий ледяной дынный сок, который он налил в серебряные кубки, мгновенно освежил ее. Захид выпил свой напиток в один глоток, поставил бокал вниз и, забрав из ее дрожащих пальцев кубок, взял ее за руки.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
– Звучит угрожающе, – пошутила она, но в голосе прозвучала предательская дрожь, а по позвоночнику пробежал легкий холод.
– Нам надо поговорить о будущем.
Одновременно она почувствовала приступ страха и проблеск надежды, глядя в его бездонные черные глаза.
– Да? О каком будущем?
– Все пошло не так, – внезапно произнес он. – Я никогда не думал о том, что мы станем любовниками. В Англии я сказал тебе, что смогу устоять перед тобой. Но теперь я понимаю, что был слишком самоуверенным и высокомерным, допуская подобное. Это оказалось выше моих сил.
Несмотря на вольности, которые она позволяла себе в постели, его признание заставило ее покраснеть.
– Неужели?
– Конечно, если бы ты сказала мне, что ты – девственница, я бы не допустил подобного. Но ты ведь промолчала, правда?
– Да. – Фрэнки начала покусывать губу, услышав в его голосе нотки осуждения. – Промолчала.
– И когда я уже вошел в тебя, было слишком поздно. Я попал в ловушку.
– Попал в ловушку? – эхом отозвалась она.
– Тебе не нравится это слово? «Пленен» подойдет лучше?
Она кивнула, все еще не понимая, к чему он пытается привести разговор:
– Возможно, да.
Захид нервно рассмеялся. Она была бесподобно откровенна. И очень красива. И никогда не станет его. Совсем скоро ее ласковое податливое тело не будет согревать его постель по ночам. С любой другой женщиной проблем бы не возникло: он просто сообщил бы ей об окончании романа. Но перед ним сидела Франческа.
– Наверное, ты хочешь услышать, что я люблю тебя? – тихо спросил он. – Потому что мне кажется, ты любишь меня.
Она почувствовала, как живот свело от напряжения и страха, хотя слова любви должны были сопровождаться совсем другими ощущениями. Чтото в горьком выражении его лица наполнило ее мрачным предчувствием.
