Дана Хадсон - Случайный поцелуй
Замерев, Элизабет выслушала его откровенное признание. Помявшись, сумрачно признала некоторую его правоту:
— Я не знаю. Правда не знаю. Со мной такого никогда не было. Меня отчаянно к вам тянет, без вас жизнь не мила, и ничего я с этим поделать не могу. Но, сколько это продлится, не представляю, мне не с чем сравнивать. — Она с надеждой посмотрела на него. — Может, будем просто встречаться, болтать ни о чем? Получше узнаем друг друга? И тогда все само прояснится.
Он хотел сказать, что никакого смысла им встречаться нет, потому что все закончится одним и тем же накатанным вариантом с фарсовым выходом папочки в конце заключительного акта, но вместо этого разумного ответа вдруг предложил компромиссный вариант:
— Добро! Уговорили. Сходим для начала в Баттери-парк. Погода сегодня чудная, прогуляемся. — Он перевел взгляд на ее ноги и слегка пошутил, сразу разрядив обстановку: — Вот только боюсь, что на таких шпильках вы по парку только на игрушечном автомобильчике сможете разъезжать.
Она чуть подпрыгнула на месте от радостного возбуждения и воскликнула:
— У меня разная обувь есть! В том числе и та, в которой и по парку гулять можно! Встретимся сегодня после работы у входа в парк?
Джейк понял, что она дает ему возможность избежать любопытных глаз, и с благодарностью согласился.
К середине ноября они встречались уже несколько раз и чувствовали себя вместе на удивление легко, болтая почти обо всем. Оказалось, что у них масса общих пристрастий и увлечений. Единственное, что Джейк переносил с трудом, это ее любовь к театру. За это время он был на спектаклях чаще, чем за всю свою жизнь. Впрочем, он был готов покорно снести утомительное зрелище за безмерное удовольствие чувствовать ее рядом в темноте зрительного зала.
Она тоже старалась сделать ему приятное. Они вместе ходили на его любимый баскетбол, и порой игра доставляла ей истинное удовольствие, особенно когда он радостно пожимал ей ладонь после особо удачного броска любимой команды, а если учесть, что бросков был не один десяток, то после игры она выходила на свежий воздух с возбужденно кружившейся головой.
В субботу они, воспользовавшись тем, что снега выпало вполне достаточно и погода стояла соответствующая — минус пять без ветра, — решили съездить на горнолыжный курорт в Каскадных горах.
Главной достопримечательностью курорта были спуски разной высоты для любительского катания. Подъехав к одному из них, Джейк, оценив его высоту как совершенно безопасную, предложил скатиться, на что Лиз нехотя согласилась. Взобрались наверх, и она замерла на краю, боясь оттолкнуться и съехать вниз.
— Лиззи, неужто ты не каталась с гор? Ты же прошлой зимой отдыхала в Швейцарии на популярном горнолыжном курорте?
Она смущенно переступила с ноги на ногу, зацепив одну лыжу другой.
— Ну, теоретически там можно было кататься, но я больше загорала на горном солнышке. Вдруг упаду? Я боли боюсь, я ведь тебе уже говорила. Я в детстве ломала руку. Она до сих пор в непогоду побаливает. Ничего в этом приятного нет.
— Ну, можно для безопасности скатиться вместе, — предложил Джейк, подходя к ней поближе.
Она недоверчиво на него посмотрела, не веря, что он решится добровольно к ней прикоснуться. Самое большее, что он позволял себе во время их прогулок, — это придерживать ее под локоток, чтобы не упала. Но, к ее изумлению и восторгу, он властно притянул ее к себе, и она охотно забралась в надежный круг его рук. Он не слишком вежливо обхватил ее бока и медленно поехал, чувствуя все ее напряженное тело. Оказавшись внизу, тихо спросил:
— Ну как, страшно было?
Она отрицательно покачала головой.
— Прокатимся еще? — предложил Джейк, не в силах отказать себе в невинном удовольствии и сильно сомневаясь, верно ли поступает.
Лиз согласилась ради сладкого ощущения снова почувствовать себя в его крепких объятиях. Так славно было… Они прокатились еще несколько раз, и с каждым разом она держалась все увереннее, но, когда он предложил перейти на более крутую гору, все же испуганно отказалась. Он не стал настаивать, и они пошли перекусить в открытой всем ветрам палатке «Макдоналдса».
На обратном пути Лиз, засмотревшись на прыгающую по сосне белку, зацепилась лыжей за торчавший из снега корень и неловко повалилась в сугроб. Джейк, сообразив, что поддержать ее все равно не успеет, откинул лыжные палки в сторону и упал первым, приняв на себя вес ее тела. Получилось забавно, и оба засмеялись. Видя перед собой желанное смеющееся лицо, он не выдержал и поцеловал ее в мягкие губы, обхватив руками голову в вязаной шапочке. Она замерла, не веря себе, но уже через мгновение ответила с неожиданным пылом. Через несколько минут Джейк, с трудом сообразив, что так они оба напрочь замерзнут, валяясь в снегу на морозе, оторвался от нее, обездоленно вздохнув.
— Может, продолжим в более теплой обстановке? — неожиданно предложил он.
Зарумянившись, Лиз с искренним изумлением посмотрела на своего обычно крайне сдержанного спутника и быстро закивала, надеясь, что всем их недоразумениям пришел конец.
Они поднялись, отряхнули снег с лыжных костюмов, сдали лыжи обратно в пункт проката. Взявшись за руки, пошли к автостоянке, с замиранием сердца прислушиваясь к растущей в душе надежде, как вдруг из вереницы спешивших мимо машин на тротуар заехала внушительная серебристая «хонда», перегородив им дорогу. Дверца распахнулась, и послышался безапелляционный мужской голос:
— Лиззи! Живо в машину!
Узнав голос Макса Флинта, Джейк сжал зубы так, что побелели скулы, и сделал шаг вперед, собираясь адекватно ответить, но Лиз цепко схватила его за рукав, вынуждая оставаться на месте. Тот же диктаторский голос, не обращая внимания на ее спутника, жестко потребовал:
— Я тебя сколько буду здесь ждать, нарушая правила?
Она растерянно заметалась, умоляюще посмотрев на Джейка горестными глазами.
— Не обижайся, Джейк! Я тебе все объясню! До встречи! — И она с выработанным годами привычным изяществом впорхнула в салон.
Автомобиль уехал, оставив его в немом раздражении сжимать и разжимать кулаки.
Вот так, голубчик! Тебе ясно показали — не в свои сани не садись! Он зло чертыхнулся и широкими шагами двинулся к своему потрепанному «форду».
Все выходные его кидало от отчаяния к надежде. То он злился на себя, не понимая, почему позволил ей сесть в машину к этому наглому типу, то занимался самоуничижением, гадая, на кой черт он сдался такой девушке, как Лиз. На ум приходил лишь один не слишком приятный образ — пресытившейся лакомки. Может, ее потянуло к нему, как гурмана после обилия изысканной еды порой тянет отведать ржавой селедочки? И стоит ей попробовать кусочек, как она сочтет, что больше и не надо? К тому же его мучила примитивная ревность. Что она делала в выходные, уехав с этим Максом? Не в театр же с ним ходила.
