Нора Робертс - Влюбиться в Джеки
Наверное, и в самом деле почудилось. Слишком богатое воображение. Стоя у подножия лестницы в кромешной темноте, Джеки обратилась в слух, но вокруг царила все та же полная тишина. Постепенно ее сердце перестало биться как сумасшедшее, но Джеки все равно решила заглянуть во все комнаты, зная, что, если лично не убедится в том, что все в порядке, заснуть ей не удастся.
Обходя дом и зажигая повсюду свет, она тихонько насвистывала. Конечно же здесь никого нет, но если все-таки есть... Пусть они знают, что она идет. Как утверждала мать, фантазии частенько играли с Джеки злые шутки.
Джеки пересекла гостиную, осмотрела кабинет Нэйтана и туалет и направилась к столовой. К этому моменту обычный заурядный взломщик в ее воображении превратился в банду опасных преступников-психопатов, недавно сбежавших из тюрьмы в Кентукки. Стараясь не рисовать себе совсем уж жутких картин, Джеки вошла в кухню. Она протянула руку к выключателю и застыла на месте. Звук шагов.
Пальцы Джеки похолодели. Они в той ванной, где джакузи. По крайней мере шестеро. У одного из них, того, который отбывал срок за то, что убивал спящих пожилых людей дубинкой, от виска через всю щеку тянется отвратительный шрам. В голове Джеки мелькнула мысль о том, чтобы забаррикадироваться в спальне и позвонить в полицию, но тут шаги раздались совсем близко.
Поздно. В отчаянии Джеки схватила первое, что подвернулось ей под руку, — это оказалась тяжелая сковорода — и занесла орудие над головой, приготовившись дорого отдать свою жизнь.
В кухню вошел Нэйтан в одних лишь трусах.
Трудно сказать, кто получил больший шок. Нэйтан отпрянул, Джеки завизжала и выронила сковороду. Страшный грохот потряс дом. Джеки истерически рассмеялась.
—Какого черта ты бродишь по дому в такое время? — воскликнул Нэйтан. Он чувствовал себя ужасно глупо. Прикрыться бы хоть кухонным полотенцем, но ведь тогда будешь и вовсе выглядеть идиотом.
Джеки выдохнула и закрыла лицо руками.
—Я думала, что ты — шесть маньяков-убийц. У одного из вас был шрам, а у самого
маленького такое противное лицо, как у хорька.
— И ты, естественно, спустилась вниз, чтобы всех нас убить сковородкой.
Не совсем. — Пытаясь справиться с приступом нервного смеха, Джеки привалилась к барной стойке. — Прошу прощения. Я всегда смеюсь, когда испугаюсь.
Это у всех так.
Сначала я подумала, что в дом пробрался вор, затем решила, что мне показалось, а потом... — Джеки икнула, — потом я представила, что к нам вломилась банда преступников из Кентукки с главарем по кличке Бубба. Мне нужно попить. — Схватив стакан, она до краев наполнила его водой.
Нэйтан одобрительно кивнул:
Поздравляю, Джеки. Ты явно нашла свое призвание. С таким воображением ты заработаешь миллионы.
Спасибо. — Джеки принялась медленно тянуть воду, одновременно водя пальцем по дну стакана.
А теперь-то ты что делаешь?
Стараюсь избавиться от икоты. Самое верное средство. — Она поставила стакан на стол и подождала минуту. — Видишь? Все в порядке. Теперь твоя очередь отвечать на вопросы. Почему ты бродишь по дому в такое время, в темноте и в одних трусах?
Это мой дом.
Ну да. И трусы тоже симпатичные, кстати. Извини, что напугала.
Ты меня не напугала. — Почувствовав, что снова начинает раздражаться, Нэйтан нагнулся и поднял с пола сковороду. — Я собирался залезть в джакузи и решил сначала налить себе выпить.
А, ну это все объясняет. — Джеки сжала губы, пытаясь не захихикать. Неподходящий момент для смеха. — Хорошо провел время?
Что? А, да. Отлично. — Ужасно, подумал Нэйтан, заметив, что на Джеки нет ничего, кроме просторной футболки с полинявшим портретом Моцарта на груди. Он старался не отводить взгляд от ее лица, но получалось плохо. — Ну, возвращайся в постель. Не стоит беспокоиться из-за меня.
Да все нормально. Я тебе налью.
Я сам могу. — Нэйтан перехватил ее руку, не дав открыть шкафчик/где стояли напитки.
Незачем так злиться. Я же извинилась.
Я не злюсь. Иди спать, Джеки.
Ты не можешь воспринимать меня спокойно? — промурлыкала Джеки, дотронувшись до его щеки. — Это мило.
Да, я не могу воспринимать тебя спокойно, и это совсем не мило. — Она смыла
всю косметику с лица, но слабый запах духов остался. — Возвращайся в постель.
Пойдешь со мной?
Глаза Нэйтана чуть сузились.
Ты заходишь слишком далеко.
—Это всего лишь предложение. — Честный, благородный мужчина, презирающий себя за бесчестные намерения, — вот как он видит себя в этой ситуации, подумала Джеки,
и сердце ее сжалось от нежности. — Нэйтан, неужели это так трудно понять? Я люблю
тебя и хочу заняться с тобой любовью.
Он не хотел этого понимать, не мог позволить себе понять это.
Что мне действительно трудно понять и во что невозможно поверить — это то, что можно влюбиться, зная человека всего несколько дней. Все не так просто, Джек.
Иногда очень просто. Вспомни Ромео и Джульетту. Нет, это плохой пример, учитывая, как все закончилось. — Губы Нэйтана притягивали ее взгляд. — Прости, кажется, я не могу сейчас привести более удачный пример, потому что думаю исключительно о тебе.
Сердце Нэйтана провалилось куда-то в желудок.
Если ты пытаешься все усложнить, тебе это удается.
Я справлюсь со сложностями. — Она придвинулась ближе. Их тела соприкоснулись, Джеки прикрыла глаза. — Поцелуй меня, Нэйтан. В данном случае даже мое воображение пасует перед действительностью.
Он хотел сказать что-нибудь резкое, выругаться, но вместо этого приник к ее рту. С каждым разом это было все слаще, все острее, все труднее забывалось. Нэйтан понимал, что проигрывает. Поддавшись искушению один раз, практически невозможно остановиться. И непонятно, чем все это может закончиться.
Джеки была опасна, как наркотик для человека, всегда отличавшегося ясностью мышления и презиравшего вещества, воздействующие на сознание. Как будто ты твердо стоял на ногах и вдруг почва под тобой начала оползать.
И она была обнаженной под этой свободной футболкой. Обнаженной, мягкой и теплой. Он гладил ее, пробовал на вкус, не обращая внимания на загоревшуюся в мозгу предостерегающую красную лампочку.
ОПАСНОСТЬ! ВЫ ДЕЙСТВУЕТЕ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК!
На свой страх и риск. Он всегда тщательно просчитывал возможный риск, взвешивал плюсы и минусы, за и против, прогнозировал исход и лишь потом делал первый шаг. Но тело было как будто специально создано для него, для его рук, его удовольствия. Этого никак нельзя было просчитать; каждый раз, когда они приближались друг к другу, результат был непредсказуем.
