Сандра Хьятт - Любовь жива
Джиллиан шла, прижавшись плечом к Максу, — отчасти потому, что он закрывал ее от ветра, отчасти потому, что, несмотря на их разногласия, это давало ей ощущение того, что все будет хорошо. Над головой у них крикнула чайка, шорох отбегающих от берега волн словно уносил их напряжение с собой.
— Я знаю, что наша работа будет вечно втягивать нас в конфликты, но мы справимся.
Должны справиться.
— А может, ты просто прекратишь это делать? — предложил он.
— Что именно? Освещать обе стороны медали? — мягко спросила она.
Не мог же он правда ждать от нее этого.
— Нет. Уйдешь из «Сисайд газетт». Будешь сидеть дома с Этаном.
Она остановилась и отняла у него свою руку, повернулась к нему, внимательно посмотрела ему в лицо. Ветер взметнул ее волосы.
— Ты сама говорила, что иногда бывает трудно совмещать дом и работу, например когда он болеет.
— Всем родителям бывает трудно.
— Я буду поддерживать тебя. Ты же понимаешь, что денежный вопрос у нас стоять не будет. К тому же так может быть лучше для Этана.
Джиллиан все никак не могла уложить его предложение в голове:
— Ты серьезно?
— Абсолютно. По-моему, это идеальное решение.
— Я задала пару вопросов, от которых тебе неуютно, и ты просишь меня бросить работу.
— Вовсе нет. Я задумался об этом тем вечером, когда мы ездили на презентацию книги, и решил, что так будешь лучше всего для нас.
— Для нас? Ты имеешь в виду — для тебя?
Он покачал головой:
— Нет, я имею в виду — для нас.
Самым страшным было то, что это прозвучало так, словно он действительно имел это в виду. Еще страшнее было то, что на секунду идея показалась ей очень привлекательной. Она не могла позволить себе согласиться и в то же время хотела этого больше всего на свете по самым разным причинам.
— Макс, какой бы идеальной ни казалась бы тебе твоя идея, я не могу полностью зависеть от тебя. — Она говорила медленно, надеясь, что так ее слова приобретут особый вес. — Мне нравится моя работа. «Сисайд газетт» — лучшее издание, на которое мне приходилось работать. То, что я делаю, дает мне цель в жизни, помогает справляться с жизненными неурядицами и — что особенно важно для меня — дает мне независимость, которая мне очень нужна.
— Я не требую от тебя немедленного ответа. Просто обдумай мое предложение, хорошо?
Он что, совсем ее не слушал? Она отвернулась.
— Макс, я не собираюсь уходить с работы. Вообще. — Ее голос дрожал, и она ненавидела себя за это. — Почему бы тебе не уволиться? Тогда не будет больше никаких конфликтов интересов.
Она медленно пошла дальше. Он догнал ее и потянулся к ее руке:
— Ты рассердилась?
— Да.
Он сжал ее руку:
— Накричишь на меня?
Он коснулся плечом ее плеча.
— Может быть. Если ты снова заговоришь об этом.
Он помолчал немного, потом спросил:
— Как насчет примиряющего секса?
Она закусила губу. Это было не смешно, она не собиралась смеяться. До нее долетел слабый аромат его одеколона.
— Может, после того, как я накричу на тебя.
— Можешь покричать в процессе.
— Макс, я не шучу.
— Я тоже.
* * *Макс вошел в кабинет Рейфа, столкнувшись в дверях с Чейзом Ларсоном. Уильям Таннер, финансовый директор, уже сидел напротив Рейфа, и, судя по озабоченным лицам мужчин, они вели серьезный разговор.
— Закрой дверь, — велел Рейф.
Плохой знак — обычно дверь всегда оставалась открытой. Макс захлопнул дверь и сел:
— Что случилось?
Рейф кивнул Уиллу, тот повернулся к Максу:
— Нельзя ничего сказать с уверенностью, но я подумал, что стоит тебя предупредить.
Макс ждал продолжения.
— Я только что вернулся из Нью-Йорка и не имел возможности все проверить более тщательно, но, бегло просмотрев счета компании, я заметил некоторые… не состыковки.
— Что ты имеешь в виду?
— Некоторые необъяснимые траты, — сказал Уилл. — Траты, в которых не было необходимости, цифры, которые не совсем сходятся.
Плохо.
— Ты хочешь сказать…
— Есть два очевидных варианта. Первый: ошибка системы — полгода назад в нее внесли некоторые изменения, связанные с расширением компании, и, возможно, возник сбой из-за неаккуратности. В этом случае деньги все еще на наших счетах, проблема только в неправильной документации.
— А второй вариант? — спросил Макс.
— Кто-то потихоньку тянет из компании деньги.
— Изнутри?
Макс напряженно думал.
Уилл кивнул.
— Кто и как много?
— Слишком рано пытаться ответить на эти вопросы. Доступ необходимого уровня есть у ограниченного числа людей, и я не хочу объявлять о происшествии, пока не буду уверен, что оно действительно имело место, и тем более рано пока показывать пальцем на кого-то определенного.
Макс подождал, пока сказанное уляжется в голове. Рейф наклонился вперед:
— Мы пригласили тебя сейчас, потому что…
— Потому что, если у нас действительно кто-то ворует и эта новость просочится наружу, мне придется очень постараться, чтобы не дать нам потерять лицо.
Пресса, включая Джиллиан, с удовольствием вцепится в эту тему. Рейф и Уилл серьезно кивнули.
— Похоже, мне пора начинать разрабатывать кризисный план. Расскажите мне о своих худших опасениях.
Макс сидел напротив Этана и смотрел, как он ест, однако его мысли были далеки от сына и даже от Джиллиан. Обычно трудности не пугали его, он даже любил искать способы избавления от них, но сейчас все было по-другому. Его мутило от одной мысли, что кто-то ворует у компании.
Джиллиан стояла у раковины, помешивая что-то, покачиваясь в такт мелодии, звучащей по радио. Словно почувствовав его взгляд, она обернулась:
— Все нормально?
— Лучше не бывает.
То, что он не мог все рассказать Джиллиан, ни сейчас, ни вообще в обозримом будущем, еще больше расстраивало его. Только когда им потребуется обнародовать информацию, он сможет поделиться с ней.
Если бы это случилось месяц назад, у него даже мысли не возникло бы рассказать ей все. Но теперь не только невозможность все ей рассказать, но и необходимость скрывать от нее что-то выматывали Макса.
После того как Этан заснул, Макс пошел к себе и включил ноутбук. Он больше не ночевал в этой комнате — кровать Джиллиан была намного удобнее, особенно в сочетании с ее податливым телом, ее смехом и любовью, — но он иногда заходил сюда, когда ему надо было поработать дома.
Дома.
Он знал силу слов и чувствовал, что этот дом и его обитатели стали ему дороже всего, что было у него с юности. Это должно было беспокоить его, он должен был остановить распространение болезни, пока было еще не слишком поздно.
