Дана Хадсон - Лед и роза
– Об этом и речи не идет. Пусть отвечает за свои делишки по закону. Мне надо как-то обеспечить тетушку с кузиной. Они-то уж в безумствах отца и мужа не виноваты.
Покачав головой, Родриго сочувственно проговорил:
– Денег нет. Никаких. Все заложено, продано, спрятано. Можно, конечно, попробовать разыскать, куда именно, но ты готов выложить сотни тысяч на поиски? Я уверен, где-нибудь в Южной Америке открыты счета на подставных лиц. Выцарапать оттуда деньги, как ты знаешь, нереально. Так что, если хочешь обеспечить родственниц, создай трастовый фонд. Это самое оптимальное в данных условиях.
Они еще поговорили, обсудили сложившуюся ситуацию, и решили в нее не вмешиваться. Из министерства Риккардо позвонил в палаццо и узнал, что отец дома. Никуда не заходя, поехал домой, чтобы его застать. Отец был неуловим, как пташка-любовь из арии Кармен, и нужно было спешить, чтобы его перехватить.
Но на этот раз дон Диего был у себя в северном крыле, где занимал весь второй этаж. Пройдя через анфиладу пустующих комнат, Риккардо дошел до кабинета и решительно постучал в дверь.
Войдя, поздоровался и сел напротив отца в элегантное кресло эпохи Людовика XIV. Сидевший за письменным столом дон Диего с любопытством посмотрел на сына.
– Чем обязан столь приятному визиту? – он, как всегда, бы язвительно-вежлив.
– Болезнью бабушки. – Риккардо с силой сжал подлокотники кресла, готовясь к неприятному разговору.
Отец небрежно покрутил в тонких смуглых пальцах золотую паркеровскую ручку.
– Вот как? Странно. А я был уверен, что она здорова. Во всяком случае, судя по ее поведению во время вчерашнего ужина, когда она в очередной раз занудно наставляла меня на путь истинный, я никакого недомогания в ней не заметил. Скорее всего, тебя вызвали из-за Пабло Медины?
– И из-за него тоже. Что ты собираешься предпринять?
Дон Диего искренне удивился.
– Ничего. А что я должен, по-твоему, предпринять?
– Но ведь твоя сестра и племянница остались без гроша в кармане?
– А вот это не моя забота. У них была возможность этого избежать, но они, вернее, Долорес, не захотела. Она, как и моя дражайшая мамаша, ужасно боялась выносить сор из своего рушившегося дома. Надеялась, если промолчит, все как-нибудь устроится. Не устроилось. Возмещать ей ее потери я не собираюсь.
– Тогда это придется сделать мне.
Дон Диего изящно взмахнул тонкой кистью.
– Дело твое. Хотя благодарности от них ты никогда не дождешься. И вообще меня удивляет твое стремление угодить наихудшим членам нашей далеко не самой благонравной семейки. Проникся бабкиными побасенками о родовой чести?
– Просто деловой расчет. Если в прессу попадут сведения о том, что моя тетка нищенствует, то какое доверие будет ко мне как к бизнесмену? Все решат, что я на грани краха.
– Разумно, но нерачительно. Впрочем, это твое дело. Я в этом никакого участия принимать не обираюсь.
Риккардо пристально посмотрел на томно-небрежного отца.
– За что ты им мстишь? За мнимую измену матери?
Дон Диего медленно выпрямился во весь рост.
– Ну-ка, ну-ка! Ты что, был у Роуз?
Риккардо холодно подтвердил:
– Да, я наконец-то познакомился со своей матерью.
– И, конечно, поверил ее россказням о ее невиновности? – дон Диего вытянул губы пренебрежительной трубочкой.
– Естественно. Она же моя мать.
– У Роуз дар убеждать людей в чем угодно.
– Она меня ни в чем не убеждала. Просто сказала, что не знает, с чего ты устроил тот жуткий скандал.
Дон Диего был задет за живое.
– Она не знает! – оставив свой всегдашний размеренный тон, он вскочил и принялся быстро ходить по кабинету, подкрепляя каждую фразу рубленым взмахом руки. – Я несколько раз видел ее с одним и тем же мужчиной. Они были очень, очень любезны друг с другом. И в довершении всего эта записка! И она утверждает, что не знает, в чем дело!
В Риккардо заговорил дипломированный юрист.
– Отец, ты у нее какие-то объяснения потребовал?
– Зачем? Было и так ясно, что она солжет.
– То есть ты ей даже не сказал, в чем ее обвиняешь? Просто выгнал?
– Она сама не захотела мне ничего объяснять. Она просто уехала.
– Она уехала после того, как ты ее выставил за дверь.
– Это было сказано фигурально.
– А прислуга, вполне возможно, по распоряжению доньи Аделины, восприняла это буквально. Ее вещи были выставлены за дверь.
Дон Диего резко остановился и вперил горящий взгляд в сына.
– С чего ты это взял? Это тебе Роуз сказала?
– Нет, это я видел своими глазами. Не забывай, мне было почти восемь лет, и я прекрасно помню все, что тогда было. Я болел, мы с мамой ездили к врачу. Потом ты позвал ее к себе, и из вашего крыла раздались твои дикие вопли. Помню, бабушка была уж очень довольна. Она куда-то ушла, а потом из маминой комнаты слуги начали выносить вещи. Так что не думаю, чтобы у матери была возможность ответить на твои обвинения.
Дон Диего провел по лбу задрожавшей рукой.
– Я этого не знал. Я был уверен, что она сама решила больше не попадаться мне на глаза.
– И это тоже. Мама мне сказала, что с ее глаз спали шоры, и она поняла, какой ты на самом деле. Думаю, ты ее напугал до смерти своим неистовством. Поэтому она ничего объяснять тебе не стала, и, вообще, видеть тебя больше не желает. Никогда.
Дон Диего помолчал и вдруг спросил с мучительной болью в голосе:
– Она вышла замуж?
– Насколько я знаю, нет.
Отец скривил губы в пренебрежительной усмешке.
– В Англии официальное замужество ничего не значит. Там принято жить в сожительстве. Грех гораздо соблазнительнее, не находишь?
Но Риккардо не дал вовлечь себя в абстрактные споры.
– Что за записка, о которой ты упомянул?
Дон Диего принялся снова маршировать по комнате, не желая отвечать на вопрос. Но сын ждал, не спуская с него упорного взгляда, и дон Диего сдался.
– Это была небольшая записка, выпавшая у нее из сумочки.
– Выпавшая из сумочки? Ты сам это видел?
Дон Диего вынужден был признать:
– Нет, этого я не видел. Она валялась на ее туалетном столике.
– То есть ее мог подбросить кто угодно. И что в этой записке было?
– Признание в любви и назначение нового свидания. Почерк был корявый, явно мужской.
– Или неустановившийся детский. Разве в нашем доме маму любили? Это мог написать кто угодно. Почему ты так быстро поверил такой ерунде?
Дон Диего свирепо заявил:
– Я бы не поверил, если бы не видел ее с тем мужчиной.
Риккардо хотел озвучить подозрения матери о подставах Пабло Медины, но тут в нем заговорил профессиональный юрист. Как известно, все, что не доказано, трактуется в пользу обвиняемого. Он решил промолчать. Всему свое время.
