Моника Бейком - Через реку забвения

— Ну наконец-то! — вырвалось у нее, когда с косметическими процедурами было покончено. — Не люблю я все эти ухищрения.

— А хорошо выглядеть тебе нравится? — ворчливо спросила Синтия. — Можешь подняться.

Тереза рассмеялась.

— Большое спасибо.

Прищурившись, Синтия критически оглядела ее, затем кивнула каким-то своим мыслям.

— Да, пожалуй достаточно. Ступай оденься, как сочтешь нужным, а потом я сделаю тебе соответствующий макияж.

— Слушаюсь! — сказала Тереза.

Спустя несколько минут она вернулась в гостиную в черных расклешенных джинсах и шелковой, шоколадного цвета блузке, которая очень гармонировала с ее карими глазами. Синтия усадила ее на стул и принялась подкрашивать, весьма ловко и профессионально используя тени для век, тушь для ресниц и губную помаду.

Губами она занималась дольше всего. Сначала обозначила контуры лиловым карандашом, потом нанесла на среднюю часть светлую помаду и обвела более темной, чтобы губы зрительно выглядели полнее.

Закончив работу, Синтия отступила на шаг и оглядела лицо Терезы с видом художника, оценивающего только что завершенную картину.

— Ну как? — спросила Тереза.

— По-моему, неплохо получилось. — В устах Синтии это означало высшую удовлетворенность итогами своих трудов. — Вот, взгляни сама, — сказала она, подавая Терезе зеркало.

Посмотрев на свое отражение, она заулыбалась.

— Ты не находишь, что после твоих усилий я делаюсь гораздо красивее, чем есть на самом деле. Спасибо.

Синтия пробормотала в ответ нечто невнятное, но по ее порозовевшему лицу было заметно, что похвала ей польстила.

— А с волосами что будем делать? — спросила она.

Тереза пожала плечами.

— Ничего. Расчешусь и все.

— Давай я сама тебя причешу.

— Ну, если тебе нетрудно, — улыбнулась Тереза, вспомнив, как лихорадочно расчесывалась сегодня утром, бросив трубку домофона и заставив миссис Фадж ждать ответа, и как потом оказалось, что она напрасно спешила.

Отыскав в сумке расческу, Синтия вновь взялась за дело. Не прошло и пяти минут, как длинные локоны послушно улеглись за спиной Терезы сплошной шелковистой массой.

— Кажется, все, — сказала Синтия.

И в этот момент из кухни донеслась трель домофона.

— Это Брюс! — ахнула Тереза, взглянув на часы.

Синтия внимательно посмотрела на нее, потом взяла миску с остывшей водой.

— Пойду впущу его. А заодно отнесу это на кухню.

Вновь оставшись в одиночестве, Тереза поднялась со стула и медленно стянула простынку, которую Синтия накинула ей на плечи, перед тем как начать делать макияж. Ее голова словно опустела, мысли разлетелись, оставив вместо себя лишь тихий звон. Вскоре Тереза услышала, как Синтия, взяв трубку домофона, что-то сказала миссис Фадж. Потом потянулись долгие минуты неопределенности. Наконец из холла донесся короткий звонок — Тереза вздрогнула, несмотря на то что ожидала его, — и щелкнул открываемый Синтией замок.

Сама того не замечая, Тереза нервно одернула блузку, затем впилась пальцами в спинку стула, на котором только что сидела.

В коридоре зазвучали шаги, очень знакомые. Мгновение, другое… и на пороге возник Брюс.

При виде его Тереза как будто забыла о том, что нужно дышать. В это безумно напряженное мгновение ей почудилось, что свет в гостиной померк по сравнению с сиянием, окружающим Брюса.

Разумеется, в действительности ничего подобного не было, просто обострившееся восприятие нарисовало в воображении Терезы столь ослепительную картину. Она молча смотрела в улыбающиеся зеленовато-серые глаза Брюса, и ей казалось, что они излучают свет.

Брюс что-то негромко произнес, но из-за волнения и шума крови в ушах Тереза ничего не разобрала. Впрочем, в следующее мгновение она догадалась, что он сказал нечто наподобие «я приехал за тобой», и, кажется, что-то ответила. Ее взгляд по-прежнему был прикован к его лицу — разорвать зрительный контакт она была не в силах. Ею владело безумное ощущение, будто она видит Брюса впервые.

А может, я просто наконец как следует разглядела его? — вспыхнуло в ее мозгу.

Но хорошенько обдумать это предположение Терезе не удалось, потому что в следующую минуту Брюс шагнул вперед, взял ее лицо в ладони и прильнул к губам. Она словно только того и ждала — сразу раскрыла губы, обвила плечи Брюса руками, после чего оба окончательно погрузились в волшебные ощущения поцелуя.

Ей казалось, что блаженству не будет конца, но оно прервалось самым неожиданным образом.

— Что вы делаете?! — вдруг раздался в гостиной возмущенный голос. — Эй! Прекратите немедленно! Просто безобразие, я так старалась, а вы…

Перервав свое занятие, но не размыкая объятий, Тереза и Брюс удивленно повернули головы. На пороге, кипя негодованием, стояла Синтия.

— Что случилось? — удивленно спросила Тереза.

— Как это что? Я столько времени потратила на твой макияж, одними губами занималась полчаса, а вы целуетесь! Ну не свинство ли?

Переглянувшись, Тереза и Брюс рассмеялись. И этот маленький эпизод будто сплотил их, на несколько мгновений превратив в единое целое — точь-в-точь как в памятный субботний вечер.

— Еще и смеются! — обиженно буркнула Синтия, направляясь к столу.

Побросав в сумку косметические принадлежности, а также салфетки, простынки и клеенку, она молча двинулась в коридор.

— Синти! — окликнула ее Тереза.

Но та лишь выше вздернула подбородок.

— Ну не обижайся!

— До свидания, — сказала Синтия. — Я еду домой. А тебе желаю удачной пресс-конференции. — С этими словами она скрылась в коридоре. Вскоре в гостиную долетел звук захлопнувшейся входной двери.

— Как-то нехорошо получилось, — заметила Тереза.

Брюс провел пальцами по ее щеке.

— Брось, все нормально.

— Но Синтия действительно так старалась сделать меня красивой… — вздохнула Тереза, потершись щекой о его пальцы.

— Ей еще не раз представится подобная возможность. — Брюс усмехнулся. — Кроме того, красивее, чем ты есть, сделать тебя невозможно.

Тереза подняла на него сияющий взгляд.

— Не преувеличивай.

Наклонившись, Брюс легонько коснулся ее губ своими.

— Я действительно так думаю.

— Значит, ты необъективен. Как говорил один мой психотерапевт, это сексуальная переоценка.

Брюс вскинул бровь.

— И как сие следует понимать?

— Ну, сексуальные желания как бы затмевают человеку глаза, мешая видеть реальность. В результате женщины представляются мужчинам более красивыми, чем есть на самом деле. Женщины тоже видят мужчин, так сказать, в комплиментарном виде. Понятно?