Грейс Грин - Добрая традиция

Она проплыла к нему через кухню. Проплыла — единственный способ описать то, как она приближалась. Она сняла туфли, и сейчас ее ноги в чулках не издавали ни звука на кафельном полу. Ее бедра раскачивались так возбуждающе, что все его попытки контролировать реакции своего тела были просто смеху подобны. Она остановилась прямо перед ним и, дотянувшись, захлопнула дверцу шкафа.

— Я думаю, нам не стоит волноваться по поводу уровня твоей энергии, — мягко сказала она, откидывая обеими руками волосы с лица. Она подняла свои губы к его губам и опустила веки. Глаза ее затуманились. Выражение ее лица было таким страстным, а губы жаждали поцелуев… Возьми меня! Она не произнесла этих слов. Это было и не нужно.

Он хотел ее больше, чем чего-либо в жизни. Он хотел схватить ее, обнять и покрыть поцелуями. Отнести в свою кровать.

Он зевнул — широко и шумно… намеренно, конечно. Но он молился, чтобы это ее убедило. И сделал преувеличенно сонное лицо.

— Боже, — пробормотал он, потирая затылок, — я устал, Стеф, мне придется сократить нашу вечернюю программу. Если я не отвезу тебя домой сейчас, я засну за рулем.

Он старательно избегал ее глаз, чтобы она, не дай Бог, не прочла по ним, что он едва сдерживает свою страсть.

Какое-то мгновение ее лицо ничего не выражало. Он знал, что изумил ее.

Он ее отвергает…

Стефани непонимающим взглядом уставилась на Макаллистера. Она пребывала в полной уверенности, что, когда он приглашал ее сюда, их цель была одна и та же. Переспать.

Она ошиблась, неправильно истолковала это приглашение. Приступ жгучего стыда заставил кровь прилить к ее щекам.

Она развернулась на пятках и вышла из кухни. Туфли, как два захмелевших приятеля, валялись у дивана. Она, не нагибаясь, поставила их носком ноги и надела. Подхватила сумочку. Задрав нос, она повернулась к Макаллистеру, который вышел за ней из кухни.

— Раз ты так утомлен, — надменно произнесла она, — я вызову такси. — Игнорируя все его протесты, взяла телефон со стола и, повернувшись к нему спиной, набрала номер таксопарка. — Какой здесь адрес? — Она высокомерно взглянула на него через плечо.

— Послушай, я отвезу тебя домой…

В трубке раздался голос диспетчера.

— Адрес, пожалуйста, — упрямо повторила Стефани.

Макаллистер пожал плечами и назвал адрес. Сообщив его диспетчеру, Стефани повесила трубку, подошла к кофейному столику и взяла свою чашку.

— Может, ты и не очень гостеприимный хозяин, но кофе у тебя хороший, — сказала она прохладным тоном и заставила себя посмотреть на него… И тут же пожалела об этом. На его лице было такое же напряженное выражение, как во время танца. Тогда Деймиан не объяснил, чем оно вызвано, и отшутился. Может, он болен? И поэтому хочет, чтобы она ушла?

Она нахмурилась и поставила чашку.

— Что-то не так? — спросила Стефани. — То есть кроме того, что ты устал? Ты выглядишь… будто у тебя что-то болит.

Ему, по-видимому, было очень неудобно. Он вымученно улыбнулся:

— Да не о чем беспокоиться. — Он переступил с ноги на ногу. — Это просто что-то вроде… — он откашлялся, — слабости, которая одолевает меня время от времени. Со мной снова будет все в порядке после хорошего ночного сна.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Она увидела, как дернулся его кадык.

— Нет. — Его лоб и верхняя губа заблестели от пота. — Совершенно ничем.

— Ты уверен? Я могу остаться, если есть хоть что-то, что я могу…

Прозвенел звонок.

— Твое такси. — Макаллистер глубоко вздохнул, пересек комнату и уже поднял руку, чтобы обнять ее за талию… и снова уронил. — Я провожу тебя до вестибюля, — произнес он мрачно.

Несколькими мгновениями позже они были уже в лифте, а еще через минуту выходили в вестибюль. Сквозь стеклянную дверь она видела водителя на улице. Он стоял перед машиной, засунув руки в карманы, мотор работал.

Она заглянула в лицо Макаллистеру.

— Мне действительно жаль, что ты плохо себя чувствуешь.

— Не о чем беспокоиться. Со мной все будет в порядке. — Он слегка хрипел. Боковым зрением Стефани увидела, что водитель такси подошел к машине и открыл заднюю дверцу.

Макаллистер вышел с ней на улицу. Отзвуки любимой песни в стиле кантри долетели до ушей Стефани из машины. А тут еще запах одеколона Макаллистера! Она снова ощутила невероятное возбуждение. Чего ей хотелось в этот момент, так это сорвать с себя одежду и умолять его взять ее здесь же, на тротуаре. И немедленно.

— Тогда спокойной ночи, — произнесла она и повернулась, чтобы уйти. Но прежде, чем она сделала первый шаг, сильные мужские руки повернули ее обратно. На секунду их глаза встретились — его, горящие страстью, и ее, распахнутые от удивления. И затем его губы накрыли ее — таким торопливым и отчаянным поцелуем, что она вдруг почувствовала себя полностью в его власти. И это было ей так сладко… Будто со стороны она услышала свой собственный стон.

С энергией у этого мужчины было все в порядке.

Стефани почувствовала его ласковые пальцы на своей спине, он прижался к ней бедрами, и она ощутила сотрясавшую его дрожь. И когда она уже почти потонула в захлестнувшем ее потоке желания, он, издав какой-то горловой звук, отпустил ее.

— Иди, — приказал он хрипло. — Уходи прямо сейчас. И, пожалуйста, хоть из жалости, не пользуйся больше этими духами. По крайней мере пока я рядом. — Он коснулся губами ее лба, покачал головой в ответ на немой вопрос в ее глазах и, взяв за руку, повел… почти потащил к машине.

— Но я думала, — прошептала она, — что ты не хочешь…

— Я хочу, — ответил он, — больше, чем ты себе можешь представить. Кто, как не ты, черт возьми, несет ответственность за мои страдания в последние два часа? Но желать и отдаться желанию — это две разные вещи. Тебе, моя любимая, нужно от наших отношений гораздо больше, чем я готов… или способен… дать. И хотя ты подвергаешь меня жестокому испытанию своим щедрым предложением, мне пришлось бы платить за мою уступку искушению, а для меня эта цена слишком высока.

Он усадил ее в машину и захлопнул дверцу. Заплатил водителю и, когда автомобиль тронулся, сделал прощальный жест рукой.

Стефани откинулась на сиденье, чувствуя, что каждая ее косточка превращается в кисель. Она слепо уставилась вперед. Он хотел ее. Она все-таки не ошибалась по поводу этого. Но он не хочет связи и обещаний — вот почему он отверг ее.

О черт! Ее глаза наполнились слезами. Почему этому человеку нужно быть таким честным! Было бы гораздо легче, окажись он подлецом, потому что голод, от которого он страдал, был не более мучителен, чем ее собственный.