Теодора Снэйк - Трудно поверить

В то же время не стоило забывать о том, что Грег ни разу не намекнул, что готов узаконить их отношения. Что-то из прошлого, о котором он так и не удосужился рассказать, удерживало его от этого шага. Но он был очень нежен, очень заботлив.

И потому иногда Стефани позволяла себе мечтать, что долгожданный момент предложения руки и сердца близок. Но Грег вдруг, без видимого повода, вновь мрачнел и замыкался в себе, уничтожая хрупкую надежду влюбленной в него женщины. Припомнив несколько таких моментов, Стефани погрустнела. Она смотрела на него и думала, сколько еще времени продлится эта неопределенность.

Случайно или намеренно Грег забросил мяч далеко, в густые кусты сирени, окаймляющие участок. Пока Шон был занят поисками мяча, он подошел к Стефани.

— Ты собираешься поговорить с ним об отце? — кивая в сторону мальчика, спросил Грег. — Откладывать больше нельзя.

— Сама знаю. Вот только не могу найти подходящих слов, — отозвалась она тихо, не отрывая глаз от бегущего к ней сына. — Боюсь, наверное. Но сколько можно трусить? Милый, иди ко мне. Нам нужно поговорить.

Шон вопросительно взглянул на Грега. Мальчик часто искал одобрения своим поступкам со стороны старшего друга. Тот кивнул, тогда Шон сел на ступеньку. Для своего возраста он был достаточно развит, но и ситуация сложилась непростая. Тут и взрослому было бы непросто разобраться. Оставалось только гадать, что он сумеет понять из сбивчивого сообщения матери.

Вдруг засомневавшись, Стефани чуть не отказалась от своего намерения.

— Грег, может быть, мы торопимся? Рэндалл ведь может и не прийти. Что я тогда скажу ребенку?

Шон переводил любопытный взгляд с одного взрослого на другого, пытаясь понять, о чем они говорят. Мячик он держал в руках, чтобы в любой момент вскочить и продолжить увлекательную игру.

— Лучше сейчас, — твердо заявил Грег. — Надо быть готовыми к его приходу.

— Все так. Только, знаешь, у меня голова идет кругом. — Стефани нисколько не преувеличивала. Появление бывшего мужа принесло только головную боль, да еще на душе стало тяжело: ведь ей предстояло нарушить безмятежный покой сына. — Шон, детка, скоро ты увидишь твоего папу. Ты хочешь с ним встретиться?

Мальчик недоуменно посмотрел на мать и пересел поближе к Грегу. Он обхватил его за ногу и прижался к ней щекой. Более красноречивого ответа нельзя было придумать. Он уже выбрал себе отца. Стефани невесело усмехнулась. Вот так. Заочных родственников дети не признают. Рэндаллу придется побороться за любовь сына. Но захочется ли ему?

Она ласково улыбнулась сыну.

— Нет, малыш. Это не дядя Грег. Я говорю о твоем настоящем папе.

По недоуменному лицу Шона было видно, что ему не понятны слова матери. В самом деле, какой еще нужен отец? Вот он, тот человек, который всегда рядом и подставляет в нужный момент плечо или сильную руку. А еще он способен с легкостью вынуть из пухлой детской ладошки занозу и починить сломанную машинку. Вот же он. И другого Шону не нужно.

Грег подхватил малыша на руки и ушел с ним за дом. Там эти двое всегда скрывались от Стефани, если им хотелось поговорить о чем-то наедине. Что ей оставалось? Только надеяться, что Грегу удастся объяснить ее маленькому сыну, как положено вести себя с непутевым, но все же родным ему человеком.

Ожидание прихода Рэндалла растянулось на целых три дня. Он не спешил навестить оставленную два года назад семью. И это время Стефани жила в тревожном ожидании. Все падало у нее из рук. Ее беспокойство передалось Грегу с Шоном. Оба притихли и старались не особенно мозолить ей глаза.

Ни о каких занятиях любовью не шло и речи. Стефани сознавала, что поступает жестоко по отношению к Грегу, но не в состоянии была переломить себя. Пока не выяснит, что у Рэндалла на уме, ни о чем другом она думать не могла. Ей не приходило в голову, что в объятиях Грега она могла бы почерпнуть силы для борьбы в сложившейся ситуации. А он ни на чем не настаивал.

Наконец Рэндалл появился возле ее дома. Она находилась в этот момент в саду, смотрела, как он выбирается из машины, и не понимала, что так нравилось ей в нем раньше. Пелена влюбленности первых месяцев брака давно спала с глаз Стефани и обнажила такое, о чем ей лучше было бы и не знать вовсе.

Он уже не казался ей красивым. Походка Рэндалла была развинченной и робкой одновременно, словно он пытался держаться уверенно, но в то же время опасался, что его прогонят. И в выражении лица тоже читалось что-то вызывающее и подобострастное. А некоторые его черты показались Стефани просто неприятными. Вот, например, эти капризно изогнутые губы. Они всегда были такими? Странно, но этого Стефани не помнила. Как хорошо, что внешностью и характером Шон пошел не в отца, а в нее.

За время, что они не виделись, Рэндалл заметно поправился. Лицо округлилось, а глаза стали как будто меньше. Южное солнце позолотило его кожу загаром, но даже он не мог скрыть ее нездорового цвета, говорившего о пристрастии Рэндалла к алкоголю. О пагубной привычке свидетельствовали и мешки под глазами. Одежда на Рэндалле была не из дорогой и сидела не лучшим образом. Весь он слегка потускнел, как медная лампа с течением времени.

— Привет, — сказал Рэндалл бодрым тоном, когда заметил, что за ним наблюдают.

— Привет. Что тебя привело в наши края? — Стефани не собиралась откладывать выяснение самого важного для нее вопроса.

Бывший муж не обрадовался ее холодности и прямолинейности. Он оглянулся по сторонам и недовольно пробурчал:

— Может, хоть в дом пригласишь?

Рэндалл явно не ожидал, что его будут держать на пороге.

— Проходи.

Стефани прошла в дом, не удосужившись убедиться, следует ли за ней незваный гость. В руке она держала садовую корзинку и перчатки, в которых обрабатывала кусты роз перед его приходом. В гостиной она поставила корзинку на столик, обернулась и строго посмотрела на Рэндалла.

— А тут все, как прежде. — В его голосе отчетливо звучали ностальгические нотки. Он провел рукой по потертой обивке дивана и театрально вздохнул.

Неудачный ход. Подобное лицемерие мгновенно насторожило Стефани. Сомнений больше не оставалось: ему что-то от нее нужно.

— Зачем пришел? — перешла она к сути дела. — Сгораешь от желания повидать сына?

Рэндалл предпочел не заметить сарказма, с которым была произнесена последняя фраза. Он заготовил убедительные объяснения своего пренебрежения родительскими обязанностями, но переходить к ним было пока рановато.

— И это тоже. Но самое главное, мне хотелось поговорить о нас, — без тени смущения или неловкости поведал Рэндалл.