Донна Олвард - С риском для сердца

— Я вижу, мате настроил тебя на философский лад, — произнесла она, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.

Одно лишь присутствие Томаса, его взгляд заставляли ее трепетать. София испытывала странные ощущения, прежде неведомые. Приходилось признать, что ее влечет к нему. Уехав из Аргентины, она оставит тут частичку своего сердца.

— Тебе понравилось асадо? — спросил он.

— Мне тут все нравится, — улыбнулась она и решила, что самое время поговорить с ним откровенно. — Мария и Карлос очень добры ко мне. Целый день они уходят от вопроса об оплате моего проживания.

— А, ты об этом…

— Ты был прав, Томас — в отличие от меня. Я все оплачу утром, не волнуйся.

Он хотел что-то сказать, но передумал и нахмурился.

София сделала глубокий вдох и осторожно начала:

— Мы с Марией разговаривали о многом.

На мгновение лицо его прояснилось.

— Она хотела, чтобы ты почувствовала себя как дома.

Какой упрямец! Прекрасно понял, на что она намекает, однако притворяется дурачком.

— Почему ты не живешь со своей семьей? — Томас не ответил, но София не собиралась сдаваться. — Почему бы тебе не рассказать мне все?

Он отвернулся, так что она не видела его лица.

— Рассказать о чем, София?

— Как ты стал совладельцем ранчо? Что случилось с Розой? Мария посоветовала спросить у тебя.

— Зачем тебе это нужно? Ты начнешь жалеть меня, тогда как у тебя собственных проблем предостаточно.

Томас явно пытался сменить тему.

— Проблем?! — возмутилась девушка. — У меня их нет! Была ли я подавлена, когда приехала сюда? Конечно! Но я готова начать жизнь с чистого листа. И ты единственный, кто об этом знает, потому что я все тебе рассказала. А что я знаю о тебе?

— София… — Томас попытался успокоить ее.

Боже, как ей нравится, когда он вот так произносит ее имя! София упивалась его голосом. Но пропасть между ними оказалась куда значительнее, нежели она рассчитывала.

— Не заговаривай мне зубы! Тебя никто не заставлял упоминать о Розе. Этим ты только подогрел мой интерес. У нас было достаточно времени, чтобы побеседовать. Например, когда мы гуляли, или той ночью, когда мы…

Закончить фразу София не смогла, так как ей вдруг стало стыдно за ту ночь и она покраснела. Она призналась Томасу в самом сокровенном — своей девственности — и теперь чувствовала себя полной дурой. София заморгала, пытаясь скрыть слезы.

— Мог бы сам все рассказать мне, — прошептала она.

— Мог.

— А сейчас расскажешь?

— Я не хочу, чтобы ты испытывала жалость ко мне, — заявил Томас и отошел в сторону.

— Ее фотография на стене… Мы проходили мимо нее тысячу раз, но ты молчал. Ты говорил о Мигеле, но никогда — о его сестре. Ни разу до тех пор, пока мы не очутились на мосту. Мария считает, что ты винишь себя. В чем твоя вина?

— Не важно. Я пытаюсь жить дальше. — Он был словно натянутая тетива лука.

София покачала головой:

— Это не так.

Томас повернулся к ней, еле сдерживая злость и отчаяние, и рявкнул:

— Почему бы тебе просто не отдохнуть, а?! Мы оба знаем, что ты тут пробудешь недолго. К чему все усложнять?

Его ответ расставил все точки над «i». София поняла наконец, что она влюбилась в Томаса. Да, да! Прежде она игнорировала это, но невозможно было скрыть гигантский клубок нахлынувших на нее эмоций. Она влюбилась не в того человека и в неподходящее время.

— Ты лишь хочешь жить дальше, — не унималась София, — но у тебя не очень-то получается. Ты закрылся от мира и не можешь найти дорогу.

Она подошла к Томасу и взяла его за руку. Рука была теплой, но от напряжения казалась железной.

— Я счастлив здесь.

— Не верю.

София удивилась собственной смелости. Она была более чем уверена, что за молчанием Томас скрывает свое горе.

— А тебе и не нужно мне верить, — пробормотал он.

— Да, я знаю. Я на себе прочувствовала, как ранчо помогает исцелить душевные раны. Но дело не только в ранчо. Дело в тебе. Ты помог мне разглядеть вещи, которые я прежде не замечала. Это хорошо. Я рада, что ты появился в моей жизни. Не знаю даже, как тебя отблагодарить.

— Разве мне когда-нибудь требовалась благодарность? — Она промолчала, Томас кивнул. — Вот и я о том же. Никогда.

— Тем не менее я не перестаю благодарить тебя. Единственная вещь, которая ранит меня, — твое молчание.

— Чем я мог тебя обидеть? — спросил Томас.

— Когда людям не наплевать друг на друга, они разговаривают, делятся секретами, а не скрывают их. Ты был мне небезразличен, и я делилась с тобой самым сокровенным, а взамен наткнулась на стену. Это больно. Энтони подорвал мое доверие к людям. Я не позволю тебе сделать то же самое.

— Энтони изменил тебе.

— А ты…

София не закончила, но Томас понял, что она говорит о Розе. Он бросился к ней и больно сжал ее руки. Потом отпустил их и приподнял ее подбородок:

— Я любил Розу. Когда человек кого-то сильно любит, ему сложно преодолеть боль утраты. Я пытался справиться со своей болью. Той ночью я был с тобой. Только с тобой, и ни с кем больше. — Томас говорил искренне.

Надежда все-таки опасная штука. От одних лишь этих слов София растаяла и прижалась щекой к его ладони. Неужели он не упоминал о Розе только потому, что не хотел мешать их отношениям? Это казалось невозможным. Но что, если это правда? Что же ей теперь делать?

— Расскажи мне о поло, о семейном бизнесе.

— Нет. Я не хочу возвращаться в прошлое. И не буду. Извини.

Отказ Томаса обескуражил Софию. Она старательно подталкивала его к душевному разговору, а он игнорировал ее вопросы, лишь увеличивая тем самым барьер между ними. Нужно поскорее вернуться на ранчо. Чтобы не зайти слишком далеко. Пока она не совершила чего-нибудь, о чем в будущем пожалеет.

— Ты, должно быть, замерзла, — заметил Томас. — Надо было надеть свитер.

— Я в порядке.

Несмотря ни на что, она не хотела уходить. Возможно, это их последняя совместная прогулка.

— Но ты дрожишь.

Он начал растирать ее пальцы. Это было так приятно!

— Это были незабываемые дни, — сказала София.

— Да, — согласился Томас. — Кое для кого они точно стали незабываемыми. Столько нового, — улыбнулся он.

— Мне казалось, что все, к чему я прикасалась, разваливается, — засмеялась она.

— Я, конечно, не очень хорошо о тебе заботился. Некоторые вещи… Я не должен был делать кое-что.

«Я не переживу, если он имеет в виду поцелуи и совместную ночь», — встревожилась София, поэтому начала первая:

— Ты не желал брать меня на конную прогулку, чтобы не видеть, как мои огненные кудряшки развеваются на ветру. Да, кстати, ты не виноват, что я упала с лошади.