Черил-Линн Браун - Дикая роза

Кэт заморгала и уставилась на восход, пытаясь справиться с огненной волной внутри себя, от которой кружилась голова. Надо остановить эти требовательные руки, эти нетерпеливые губы, но не было сил сопротивляться…

Бэрк почувствовал ее замешательство. Его руки замерли. Затем он обхватил пальцами ее подбородок, заставил повернуться к себе и прижался своим ртом к ее горячим губам.

— Еще, — попросила Кэти-Линн, и просьба нашла столь жаркий отклик, что у нее перехватило дыхание.

Сильная мужская рука скользнула вниз и стала поглаживать грудь женщины, скрытую шуршащей тканью. И тут же откликнулось ее тело, напряглись бугорки сосков. Оторвавшись от алчных губ Мартина, Кэт наклонила голову и целовала его пальцы, поощряя их путешествие к обнаженной груди. Руки женщины бесстыдно блуждали вверх и вниз по жесткой парусине, обтягивавшей его бедра, пальцы вонзались в его плоть, как кошачьи когти.

Она билась в его объятиях, ощущая нестерпимый телесный голод. Изгибы ее стройной фигуры, освещаемые утренними лучами, одним своим видом возбуждали его. Больше всего ему сейчас хотелось распластать прелестное, обольстительное женское тело прямо здесь, на капоте, отбросить прочь все эти тесные блестящие тряпки и насладиться ее теплом, вдохнуть в себя жар ее желания.

— О Боже, — на стоне выдохнула Кэт. — О Боже, Боже…

Губы Мартина не отрывались от ее шеи. Пальцы нежно ласкали набухший сосок. Он сдерживался из последних сил, чтобы не стащить с нее платье, не порвать его в клочья и не обнажить то, что хотелось увидеть и к чему влекло прикоснуться.

— Кэти-Линн… — пробормотал он, чувствуя, как шумно пульсирует горячая кровь в висках.

— Да, — откликнулась она, уже не пытаясь бороться с охватившей ее страстью.

А Мартин оцепенело смотрел на красную отметину у шеи.

— Извини… Я не знаю, как это получилось. У тебя остался на шее след от моего поцелуя.

Еще сопротивляясь реальности происшедшего, она улыбнулась уголками рта.

— Ну что ж, придется отплатить тем же. Это будет только справедливо. — Она повернулась лицом к Мартину и потянулась к его шее, изображая из себя жаждущего крови вампира.

Бэрк удержал ее за запястья. Женские губы были в дюйме от его горла, но чем отчаяннее она стремилась сократить расстояние между ними, тем жестче было его сопротивление. Наконец она сдалась.

— Ты проиграла! — засмеялся Мартин, отпустив ее руки. Те бессильно повисли вдоль тела, и Кэти-Линн, не удержав равновесия, упала к нему на грудь. Но едва придя в себя, она принялась лихорадочно расстегивать пуговицы его рубашки, резко сдернула ткань, обнажив прекрасный мощный торс.

— Пора платить по счетам, — прерывисто дыша, шутливо заявила Кэт и прильнула губами к его груди.

Мартин засмеялся и попытался увильнуть от ее ласки, в результате чего они оба чуть не свалились с капота машины.

— Никто не щекотал меня так с тех пор, как я был пацаном и ходил в расклешенных джинсах, — еле выговорил Бэрк. Вдруг он выпрямился, пригладил ее вьющиеся локоны и признался предельно серьезным тоном — Ты мне нужна. Я не умею толком это выразить словами, но… Я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину за всю свою жизнь.

— Знаю, — просто сказала она. — Я вижу, что нужна тебе.

Бэрк обхватил тонкие запястья ее рук и с силой прижал ее ладони к своей груди. Пальцы Кэт зарылись в курчавые темные волосы. Когда она приняла более удобную позу, Мартин передвинул ее ладони на тугие мышцы живота. Их глаза встретились. Он давал ей возможность остановить его; она давала ему возможность продолжать.

— Я не буду торопить тебя. Не хочу, чтобы ты делала то, к чему не готова, — сказал он.

Правая рука Кэти-Линн застыла на его пульсирующей плоти. Жар проникал сквозь два слоя прошитой парусины.

— Я нужна тебе. Поэтому я здесь, — ответила она и потянулась, чтобы расстегнуть застежку платья на спине.

В мозгу Мартина промелькнули все события прошедшей ночи. Кэти-Линн стоит на коленях рядом с Деллией, склонившейся над Блейном, и снова и снова предупреждает девушку не оставаться с Тернером, хоть та и уверяет, что якобы ему нужна…

Кэт почувствовала его замешательство. Мартин ушел в свои мысли, руки его остановились…

— Я с тобой, — напомнила она, пытаясь возбудить в нем желание. — Ты уже не хочешь меня?

— Я хочу тебя. Ох, маленькая, ты даже не представляешь себе, как хочу… Но скажи, ты-то почему хочешь меня?

— Потому что ты сказал, что я нужна тебе, — тут же выпалила она. — Я знаю, ты расстроен из-за этой стройки и сегодня действительно нуждаешься во мне.

— Ты хочешь сказать, что меня целовала и ласкала не ты? Это, оказывается, была мировая известность, медсестра Флоренс Найтингейл, а не ты?.. — изумленно спросил он. — Ах, мисс решила, что я расстроен и единственное, что может мне помочь, это близость с женщиной. Поэтому мисс Адамс оказалась здесь?

— Многоречиво, но пусть даже так. Что с того? — спросила сбитая с толку Кэти-Линн. — Я больше не нужна тебе? — Такая резкая смена его настроения ошеломила ее. Не в силах разобраться в ситуации, она неожиданно для самой себя заплакала. Раздражение, недоумение, усталость, обида — вот что питало эти слезы. Что она сделала не так? Как он сумел распознать ее рассудочность?

— Ты нужна мне, потому что я хочу тебя. Но я думаю о том, что ты-то испытываешь по отношению ко мне?

Какое-то утешение можно было найти в его словах. Кэт слегка успокоилась и уютно устроилась в его объятиях, пытаясь удержать остатки того огня, что недавно сжигал их. Слезы продолжали литься из глаз, и капли блестели на сосках его груди. Она наклонилась и, все еще судорожно всхлипывая, стала слизывать тепловатую соленую жидкость.

Стоило ему почувствовать это ее движение, как пламя желания снова вспыхнуло в нем. Он прижал податливое легкое тело к себе, зарыв пальцы в золотистую гриву волос. Он хотел владеть ею всецело, заставить полностью раскрыться и разделить его страсть, хотел показать ей, что значит быть по-настоящему любимой. Он мечтал дать этой женщине все, но что-то мешало. Что говорит в ней сейчас — жалость, превратно понятый долг, придуманная обязанность помочь или действительное желание близости?

Мартин решительно высвободился из женских объятий. Потом, переведя дыхание и с трудом проглотив слюну, мрачно сказал:

— Я не собираюсь пользоваться ни своим положением, ни твоим состоянием.

Она отвела от щек влажные волосы и, избегая смотреть ему в глаза, нерешительно произнесла:

— Я не в твоем вкусе?

— Да… То есть нет, ты как раз в моем вкусе, — быстро поправился он.