Джоанна Беррингтон - Герой-романтик

Молодая женщина поняла — от вечеринки не отвертеться.

— Хорошо, — отозвалась она.

А положив трубку, подумала, что жизнь преподносит иногда такие сюрпризы… Раньше она бы прыгала от восторга, если б Питер позвал ее куда-нибудь. Но он не предлагал ничего такого. А теперь зовет, но ей уже ничего не надо.

Печально, что все так несвоевременно…

Габриэла отставила бокал с соком. Новости, которые она услышала от Филиппа, поразили ее настолько, что она даже не знала, как реагировать.

— Ничего себе, — только и смогла протянуть она.

Они сидели в уличном кафе, за столиком под навесом. Погода наладилась, на небе не было ни облачка, и солнце палило так, что асфальт, казалось, сейчас расплавится. Даже лед в бокале с соком, что принес официант, не продержался больше трех минут.

Филипп позвонил Габриэле сегодня утром — ее номер нашелся у Алана Уиллиса. Они встретились, чтобы поговорить, и вскоре Габриэла знала все.

— Представляю, каково Мелиссе сейчас, — покачала она головой. — С Питером такие проблемы, а тут еще это…

Она, в свою очередь, рассказала, что во время их последней встречи Мелисса собиралась улететь в Лос-Анджелес. И, судя по всему, так и поступила.

Филипп переменился в лице. Значит, она все-таки не рассталась с этим Питером. Как там его фамилия… Хокман. Поэтому, видимо, не отвечал телефон в ее нью-йоркской квартире. Он-то думал, что Мелисса просто не хочет ни с кем разговаривать, вот и не берет рубку. А она, оказывается, уже далеко отсюда.

— Что случилось? — спросила Габриэла, увидев, как погрустнел ее собеседник.

— Даже не знаю, что сказать, — ответил тот, и собеседница вдруг увидела в его в глазах печаль.

— Подожди… Ты что, неравнодушен к Мелисе? — неожиданно предположила она, сопоставив некоторые факты.

Филипп замолчал, но это молчание говорило красноречивее слов.

— Вот это да! Но ведь она твоя сестра, — напомнила Габриэла.

Мужчина покачал головой:

— Нет…

— Как? — выдохнула молодая женщина.

И он рассказал ей то, в чем признался Алан Уиллис. То, что перевернуло его представление о мире. То, что дало ему маленькую надежду, которую он потерял, увидев Мелиссу на фотографии вместе с отцом.

— Мелисса — приемный ребенок, — сказал Филипп. — Ее удочерили, когда ей был всего год от рождения. Это, насколько я понимаю, было решение отца. Он хотел двоих-троих детей, но мама не планировала больше рожать. Она, может быть, тогда уже и семью сохранять не планировала. Это неважно. Как я понимаю, отец обратился в один из приютов, собрал соответствующие документы, и скоро появилась Мелисса. Знаешь, в моих детских воспоминаниях была какая-то маленькая девочка, но я никогда не предполагал, что это моя сводная сестра. Думал, может, ребенок соседей или знакомых… Мало ли с кем мы играем в детстве?

— Мелисса — приемный ребенок, — эхом повторила Габриэла. — Действительно, она же совсем не похожа на своих родителей! Ни на Алана, ни на Саманту — я видела ее фотографию… И она не знает правду о себе!

Филипп кивнул. Они с отцом собирались рассказать ей все сразу, чтобы избавиться от всех этих тайн. Но не успели. Она сбежала и, как оказалось, улетела в Лос-Анджелес с этим Питером.

— И что же дальше? — спросила Габриэла. — Надо же что-то делать… У меня в голове все это не укладывается…

— Мы ждем, что Мелисса позвонит или еще как-то выйдет на связь, — грустно ответил Филипп. — Поэтому я и хотел поговорить с тобой. Если вдруг тебе станет что-то известно о ней, то…

— Да-да, конечно, — с готовностью закивала головой молодая женщина. — Я сразу же сообщу.

За соседним столиком сидела влюбленная пара. Они ели мороженое, о чем-то оживленно болтали, а их руки то и дело находили друг друга. И глядя на случайных соседей, Филипп чувствовал ужасную тоску. Он снова думал о ней. О женщине, лучше которой нет на свете…

Ничего не клеилось. Мелисса чувствовала, что незачем ей идти на эту вечеринку. Но Питер настоял, и пришлось собираться. Прическа, которую ей сделали в парикмахерской, была, на ее взгляд, слишком вычурной. Может, это и модно, подумала она, но мне не идет. Поэтому, вернувшись в номер, она тщательно расчесала волосы и уложила их по-своему.

Потом она битый час решала, что надеть. Зеленое платье, расшитое блестками? Чересчур шикарно… Может быть, вот это голубое, с разрезами? Хм… Как бы не сочли, что она выглядит слишком вызывающе. А ей не хотелось привлекать к себе внимание. Черное? Ой, нет, в нем будет жарко…

Перебрав таким образом весь гардероб, молодая женщина решила поступить проще — разложила все наряды, закрыла глаза и, вытянув руку, взяла то, что попалось. Таким образом выяснилось, что на вечеринку она пойдет в шелковом красном платье, длинном — до щиколоток, и с открытой спиной. К нему прилагались черные туфли с красной отделкой и маленькая сумочка.

Ну и ладно, решила она. Пусть будет так.

Стрелки часов показывали начало восьмого. Совсем скоро должен был появиться Питер. Мелисса надела платье и покрутилась перед зеркалом. Отражение ей льстило. Но это нисколько не поднимало настроения.

Что, интересно, сейчас делает Филипп, подумала она, нанося кисточкой румяна. Может быть, он сидит рядом с отцом, и они пьют чай, рассказывая друг другу, что произошло с ними за долгие годы разлуки?

Внезапно вспомнились его глаза — голубые, как небо. Красивые. Спокойные.

Что-то кольнуло в душе.

Что это, размышляла Мелисса, неужели я скучаю по нему? Впрочем, почему нет, ведь мы с ним неплохо общались… Наверное, я поступила глупо, назвав его и отца лжецами, сбежав, не дав ничего объяснить…

Она нахмурилась. Действительно, стала ли она меньше любить отца после того, как узнала всю правду? Конечно нет. Мало того, она представляет, насколько тяжело ему было все эти годы — лгать про смерть жены, придумывать отговорки, лишь бы не сказать правду… Так зачем же Мелисса наказывает сейчас отца молчанием? Он, наверное, весь извелся, гадая, куда пропала его принцесса.

Я позвоню ему завтра, приняла решение молодая женщина. И обязательно поговорю с Филиппом.

И она снова вспомнила его глаза.

Все-таки жаль, что он мне брат, вдруг пронеслась в голове шальная мысль.

Мелисса в ужасе посмотрела на себя в зеркало. О чем она думает? Бред какой-то…

Ева Нортон негодовала. Этот мальчишка, Питер, почему-то решил, что сам распоряжается своей жизнью!

Черноволосая женщина плеснула себе в стакан виски и бросила четыре кубика льда. Она была очень недовольна происходящим. Она считала, что совершенно напрасно разрешила Питеру привезти в Лос-Анджелес Мелиссу. Это, несомненно, было ошибкой.