Дениза Робинс - Я все отдам за тебя

Я кивнула. Кому, как не мне, знать, насколько Анна может быть очаровательной, когда захочет. Наверное, это даже хорошо, что Гил поговорил с ней первым. Анна никогда не могла устоять перед красавцем мужчиной, даже если она не видит его, а только слышит чарующий голос с растягивающим слова псевдоамериканским акцентом, столь модным в мире кино.

Гил прав, ждать осталось совсем недолго. Как только Анна узнает о Бинге, она наверняка тут же начнет поиски Руди. Разветвленное радио Нью-Йорка с его потрясающим воображение количеством станций доставит сообщение в лагерь школьников.

Слава богу, Анна вообще согласилась встретиться со мной. О поисках Руди думать пока рано. Пусть все идет своим чередом, будем решать проблемы по мере их поступления.

Это один из основополагающих моментов моей философии: не думать о том, как поделить шкуру медведя, пока еще даже ружья не купил.

Мы оставили Анну в покое, Гил перевел разговор на моего мужа. Я рассказала о звонке в Англию и добавила, что Бинг держится молодцом.

— Вот тебе и утешение. — Гил отпустил мою руку и улыбнулся.

Я кивнула.

— Я уверен, что все кончится благополучно, — постарался успокоить он меня.

— Было бы лучше, если бы кожу для временной пересадки взяли у родителей, вот в чем весь ужас. Но мы со Стивом ему никто…

Повисла недолгая пауза.

— Стив согласился дать мальчику свою кожу, а это значит, что он до чертиков переживает за него, любит и не собирается отворачиваться, — сказал Гил. — Не думаю, что он бросит вас обоих.

— Не знаю, — тяжело вздохнула я. Я действительно ни в чем не была уверена. Стив обращается со мной так холодно, словно с чужой, и, несмотря на всю лояльность по отношению к Бингу, я вовсе не была уверена, что это продлится, когда ребенок поправится. Если он поправится.

Гил словно мысли мои читал.

— Тебе сейчас очень плохо, Крис, и это понятно. Ты потеряла веру, и, боюсь, отношение мужа тоже сыграло свою роль.

У меня вырвался тяжкий вздох, на плечи камнем легла жуткая усталость. Несмотря на послеполуденный сон, я чувствовала себя совершенно разбитой, не физически — морально.

— Я знаю, ты не одобряешь поведение Стива, но, господи боже мой, на него свалились еще те новости. Ты живешь в совершенно ином мире, Гил. Более терпимом мире, мире широких взглядов. Стив — человек армейский. Он не столь открыт и терпим, как ты. Кроме того, не забывай, какой это удар по его гордости, по его любви. Он так радовался, что сумел родить сына, поверь мне, уж я-то это знаю. Он так этого жаждал, что я даже решилась пойти на преступление.

— Эй! Ты что такое говоришь, Крис!

— Ну, на безумство, — поправилась я.

— Так-то лучше.

Я напомнила Гилу, что подавляющее большинство людей встало бы на сторону Стива. Гил прикурил длинную черную итальянскую сигару и поглядел на меня, прищурив один глаз:

— Мне кажется, ты — просто чудо. Я снимаю перед тобой шляпу.

Его похвала и лояльность немного успокоили меня, но только слегка. Я чувствовала себя слишком несчастной и слишком виноватой. И все же в компании Гилфреда Барретта было так хорошо, так спокойно, надежно как-то. Его присутствие добавляло мне сил.

— Может, разрешишь мне вывести тебя в одно чудное местечко с шикарной музыкой, если ты, конечно, не слишком устала, — предложил он.

— Только не сегодня, Гил.

— Сильно измаялась?

— Да.

— Не думаешь, что прогулка пойдет тебе на пользу? Тебе надо отвлечься.

— Я не могу отвлечься, — прошептала я. — Не могу… только не сегодня.

— Понимаю.

— Ты так хорошо все понимаешь.

— Это или есть в человеке, или нет, — улыбнулся он мне.

— В мире полно вторых, — постаралась рассмеяться я.

Мы снова замолчали. Мне очень хотелось избавиться от чувства вины перед Стивом, но совесть снова принялась глодать меня, потому что я точно знала: Гил относит моего бедного мужа в разряд тех, кто не обладает пониманием.

После случая с Бингом весь мой мир перевернулся с ног на голову. Раньше мне казалось, что Стив понимает меня, но кого я должна винить за случившуюся с ним столь разительную перемену, как не себя саму? Легко Гилу судить Стива, ведь он никогда не бывал на его месте. Интересно, как бы он сам повел себя, если бы его жена, Салли, призналась ему, что их ребенок — вовсе не его? Что бы он сделал?

Я совсем запуталась и попрощалась с Гилом.

Я ждала встречи с Анной и боялась ее. Оказавшись в своей комнатке, снова опустилась на колени перед распятием. И молилась, молилась…

А потом заснула.

Проснулась я рано, когда все еще спали, вышла на улицу и поднялась на холм. Передо мной раскинулось ярко-синее с фиолетовым отливом море, такое прохладное, манящее, золотые лучи рассвета весело играли в его волнах.

Параджи спал. «И Стив с Бингом все еще спят, — подумалось мне. — Держись, Бинг. Помощь уже близко».

Чтобы скоротать время, я принялась размышлять об Анне: какой она стала, как поведет себя, одна ли приедет или с мужем, и все такое. Вряд ли она захочет взять с собой мужа, раз ей предстоит встреча со мной.

Раньше полудня ждать ее даже не стоит. Я снова спустилась к порту. Солнце поднималось все выше и уже начало припекать. Впереди нас ждал новый жаркий денек.

Утром я была в брюках и свитерочке, но потом переоделась, выбрав белое платье без рукавов в голубой цветочек. Я причесалась и задумалась, глядя на себя в зеркало. Надо же, как человек может перемениться всего за несколько дней! Лицо бледное, несчастное, щеки впали, под глазами залегли тени. Да, видок еще тот, но мне было все равно. Не знаю зачем, но я все же накрасила губы. Странно, но любая женщина обязательно накрасит губы и приведет в порядок волосы и ногти, будь она хоть в трауре, хоть в радости.

Беспрестанно поглядывая на свои маленькие часики, я не переставала думать об Анне. «Ни в коем случае нельзя настраивать ее против себя», — повторяла я снова и снова. Если она начнет сопротивляться, надо быть похитрее и постараться что-нибудь придумать, заставить ее переменить свое мнение. И ни в коем случае не терять над собой контроль. Все козыри — у нее на руках. Если у Анны не осталось к сыну никаких чувств — хотя мне это казалось совершенно невероятным, даже если учесть, что она отдала его! — она может легко развернуться и уйти. И тогда он умрет.

Эта ужасная мысль все утро неотступно следовала за мной.

Завтракая за маленьким столиком на улице, я думала о Гиле Барретте и его необычайной доброте, за которую мне нечем отплатить. Только благодаря Гилу Анна прилетит сегодня ко мне.

Я дважды звонила в аэропорт узнать, не прибыл ли рейс из Рима. Оба раза мне ответили: «Нет». Потом я решила вызвать такси и поехать встречать ее, но передумала и отменила заказ. Встреча предстоит не из радостных, лучше уж пусть она сама сюда приедет. Гил дал ей адрес.