Карен Смит - Сияние ангела

Прекрати, укорила она себя, только душу себе терзаешь.

Эмили глубоко ушла в свои невеселые мысли. Она уже приготовила горячий шоколад, когда до нее дошло, что Марка все нет. Может, он побежал сперва к Слэйду сообщить, что принесет ему кое-что вкусненькое?

Или принялся помогать и забыл о газетах? Но уж о шоколаде он бы точно помнил!

Она выглянула в окно, бросив взгляд сначала на загон для скота, а потом на сарай, и у нее перехватило дыхание — перед входом в сарай высился огромный сугроб. Если Марк хлопнул дверью, когда входил, то снег мог свалиться с покатой крыши и мальчик оказался в ловушке.

Она машинально схватила пальто, сунула ноги в ботинки и вылетела за дверь. Развевающиеся полы пальто хлопали ее по ногам, когда она неслась по дорожке к сараю.

— Марк! Марк!

Возле сарая ей показалось, что она слышит плач, и Эмили вновь позвала сына.

— Мам, — раздался глухой голос, — я не могу выбраться. Помоги мне.

Не меньше пяти футов снега свалилось с крыши, загородив дверной проход.

— Мам, мне страшно, здесь темно.

— Знаю, золотко. Я пойду за Слэйдом.

— Не уходи, мама.

— Марк, послушай меня: глубоко вздохни и считай до десяти. Все будет хорошо, я сейчас вернусь.

До нее все еще доносился его плач, и сердце рвалось на части. Но Слэйд вызволит его быстрее, да и лопаты понадобятся. Скользя и спотыкаясь, она бежала и звала Слэйда. Наконец тот вышел из амбара.

— Возьми лопаты, — закричала Эмили. — Марк оказался в ловушке в сарае. Быстрей!

Она вновь метнулась к сараю, Слэйд исчез в амбаре и вскоре уже бежал вслед за ней. Он передал ей легкую пластиковую лопату, а сам вонзил в снег металлическую, которой чистил хлев.

Они яростно разбивали снежную толщу. Слэйд буквально прорывал в ней ход, расчищая дорогу к двери. Наконец он дернул за деревянную ручку, и Марк упал ему в руки. Эмили обхватила сына, и они так и стояли втроем, обнявшись. Слэйд поднял на Эмили глаза, и у нее перехватило дыхание — может, пришло время рискнуть, отбросив в сторону осторожность и гордость?..

Глубоко вздохнув, она сумела подавить эмоции и вновь крепко обняла сына. Наконец она выпрямилась и взяла его личико в ладони.

— Ты в порядке?

— Там было темно. Я все кричал, но никто не слышал. А потом мне показалось, что ты меня не найдешь…

Она опять обхватила его руками.

— Я всегда сумею найти тебя.

Марк отстранился и глянул на Слэйда.

— Мне, наверно, не надо было распускать нюни.

Слэйд опустился на колени прямо на снег и посмотрел на Марка.

— Что ж плохого в том, чтобы всплакнуть, если на то есть причина, а у тебя она точно была!

Он вновь обнял Марка. Когда он наконец отстранился от мальчика и поднялся на ноги, у него дрожали руки, горло перехватило, а сердце билось так часто, что, казалось, готово было выскочить из груди. Вдруг все встало на свои места. Ему хотелось всегда быть с ними. Он испытывал к Эмили чувства, гораздо более глубокие, чем простое желание. Ему хотелось держать ее в объятиях каждый день, до конца жизни, хотелось видеть ее лицо, просыпаясь поутру, целовать его, возвращаясь после работы, слышать смех детей. Ему были нужны ее тепло, ее решимость и нежность, только тогда в его жизни появятся цель и смысл.

Но он не знал, как объяснить ей все это. И все же он должен попытаться, должен открыть ей свое сердце.

— Боюсь, горячий шоколад придется вновь разогревать, — поддразнила Эмили сына и, глянув на Слэйда, тихо спросила: — Ты пойдешь в дом?

Он хотел немного собраться с мыслями, ему нужно было подобрать слова, чтобы убедить ее поверить ему.

— Только уберу с крыши оставшийся снег. Нам ни к чему, чтобы он вновь сорвался.

Эмили кивнула, глядя на него большими, широко распахнутыми глазами, и… он не понял толком, что увидел в них.

Когда через десять минут Слэйд вошел в кухню, он все еще не знал, что скажет. Марк сидел на диване в гостиной, держа в руках кружку с горячим шоколадом и следя по телевизору за конными состязаниями. Слэйд стянул сапоги и повесил куртку и шляпу. Эмили поднялась из-за стола и подошла к плите.

— Налить тебе шоколад?

— Нет.

От его резкого ответа она чуть не уронила кастрюльку.

— Может, хочешь кофе?

— Эмили, мне совершенно все равно, что пить. Я…

Он смолк, чувствуя себя глупо, смущенно и чертовски боясь произнести вслух то, что было у него на уме. Но надо идти вперед без оглядки.

Они заговорили одновременно. Его «Выходи за меня замуж» слилось с ее «Я хочу, чтобы ты остался».

— Что? — спросили они вместе. Рванувшись к ней, он обнял ее за плечи.

— Ты просишь, чтобы я остался?

— Ты предложил мне выйти за тебя?

В ее голосе прозвучало недоверие, и Слэйд еще крепче ее обнял.

— Тебе, Эмили, придется набраться терпения, пока я буду ломать привычки, приобретенные с годами. Я хочу построить здесь с тобой жизнь, хочу сделать тебя своей женой и стать отцом Марку и Аманде. Я и понятия не имел, что такое любовь, пока не оказался здесь и не увидел тебя. Ты выйдешь за меня замуж?

В глазах у нее стояли слезы, но она взглянула на Слэйда с улыбкой.

— Да, я выйду за тебя. Ты — самый лучший, самый сильный и умный мужчина из всех, кого мне доводилось знать. Я люблю тебя, Слэйд Коулберн.

Он привлек ее к себе и поцеловал в губы. Между ними уже не было преград, и Эмили ответила на его поцелуй с той страстностью, которую он всегда чувствовал в ней. Их губы крепко слились, руки сплелись в тесном объятии, тела прильнули друг к другу.

— Ух ты! Никогда не видел, чтобы так целовались!

Эмили вздрогнула, и Слэйду показалось, что он сам вздрогнул вслед за ней. Ему также стало ясно, что отцовство для него начнется не в день свадьбы, а прямо сейчас. Он поманил Марка пальцем и положил руку ему на плечо.

— Как ты смотришь на то, что мы с твоей мамой поженимся?

— И ты будешь настоящим отцом мне и Аманде?

— Мне бы хотелось. Поскольку ты старший брат, а она еще не умеет разговаривать, думаю, тебе придется отвечать за двоих.

— Я хочу, чтобы ты стал моим папой. И Аманда тоже хочет, — серьезно добавил Марк.

Слэйд обнял одной рукой Эмили, а другой Марка.

— В таком случае, давайте назначим день свадьбы.

ЭПИЛОГ

В День святого Валентина, Эмили стояла в небольшой комнате недалеко от притвора в той церкви, где должна была вот-вот обвенчаться, и пыталась разглядеть себя в небольшом зеркале, пока Мэйвис застегивала на ней подвенечное платье. Из атласа кремового цвета, отделанное бисером по краям сердцевидного выреза и длинных рукавов, платье было великолепным. В широкой длинной юбке Эмили чувствовала себя почти принцессой.