Рэй Морган - Прощай, мечта

— Он что-нибудь еще сказал?

— Да. — Марк со вздохом потянулся. Солнце почти зашло, и похолодало. — Он начал винить во всех наших несчастьях тот мешок с золотом. Он думал, что это стало проклятием, которое легло на всю семью. С тех пор как сокровища были принесены в дом, посыпались несчастья: смерть моей матери, брак с Мардж, финансовый крах, увольнение твоего отца и смерть Рики.

Тори едва не улыбнулась. Несмотря ни на что, в ее душе остались теплые чувства к отцу Марка. Его сердце не очерствело. Тори всегда знала, что брак с Мардж не принес ему счастья. Очень хочется обвинить во всем Мардж. Это проще всего.

Но она должна узнать правду, а не только отдельные подробности, которые облегчат ее боль.

Тори подошла к обрыву и стала смотреть, как солнце сначала становится красным, а потом словно проваливается за горизонт. Ее всегда это поражало.

— Почему нет никого, кто бы знал что-нибудь еще? — удрученно произнесла она и повернулась к Марку. — Я за последний год не раз писала местным властям, чтобы выяснить хоть что-то. Те, кто работает сейчас в полиции и в судебных инстанциях, молодые люди и ничего не могут помнить.

Марк кивнул:

— Да, не осталось никаких следов.

— Как же нам тогда узнать, что именно произошло?! — с отчаянием в голосе воскликнула Тори. — И почему произошло?

— Послушай, Тори. Всего ты никогда не узнаешь. Некоторые вещи просто невозможно узнать.

— Скажи мне, Марк, как ты сам-то считаешь, что случилось? — с раздражением спросила она. — Скажи честно. Мой отец был виновен? Скажи, что ты думаешь.

Что он думает? Марк смотрел на взволнованное лицо Тори. Сказать прямо сейчас? Она на самом деле хочет узнать, что творится у него в голове?

Нет. Какая ей от этого польза?

— Забудь это, Тори. — Он шагнул к ней.

Тут он увидел, как по ее щекам потекли слезы.

— Тори…

Она отвернулась и быстро отошла в сторону, словно не хотела, чтобы он увидел ее плачущей.

— Тори, подожди.

Марк пошел к ней, а она побежала прочь. Последнее, что она помнила, — это то, что оступилась и упала у самого края обрыва, а поскольку бежала быстро, то по инерции начала соскальзывать вниз.

— Тори!

В одну секунду он схватил ее и вытянул наверх. Она прижалась к нему, хватая ртом воздух. Взглянув вниз, туда, куда едва не свалилась, она вскрикнула:

— Боже! Слава богу, что ты меня поймал.

«Я всегда тебя поймаю», — подумал он. Он крепко держал ее, говорить было трудно. Неужели он так думает? Хорошо, что он не произнес этого вслух. Вместо этого он спросил:

— С тобой все нормально?

— Кажется, нет. Лодыжка… словно ее проткнули.

Он выругался себе под нос, поднял ее на руки и отнес к поваленному дереву. Осторожно сняв с ее ноги кед, осмотрел лодыжку, которая распухала прямо на глазах.

— Не думаю, что ты сможешь наступать на ногу.

— Смогу. Я должна. — Тори встала и попробовала сделать шаг. — Ой!

— Дурочка, — с улыбкой сказал он. — Идти ты не сможешь. Я тебя понесу.

— Ни за что!

Тот первый раз едва ее не погубил. Но сейчас ее беспокоило не только собственное душевное равновесие — до дома идти далеко, а она не пушинка. Галантность — это замечательно, но здравый смысл лучше.

— Ты один раз меня уже нес, но тогда мы не находились так далеко. А отсюда до дома почти миля, да и местность здесь лесистая.

— Никаких трудностей я не вижу.

— Послушай. Я знаю, что в доме есть мототележка для гольфа.

Марк удивился:

— А ты права. Я и забыл об этом. — Он колебался. — Но я не могу оставить тебя здесь, в темноте, дожидаться меня. К тому же тебе нужен врач, и как можно скорее.

Лодыжка болезненно пульсировала. Тори больше всего хотела вернуться в дом и положить на ногу лед. Она уже была склонна уступить Марку. А как только она окажется в своей комнате, у нее будет время просмотреть дневник.

Она пощупала задний карман джинсов. Дневника там не было. Ее охватил ужас. Она незаметно оглядела место около бревна, на котором сидела — ничего нет. Потом посмотрела в ту сторону, где упала — дневник лежал там на всеобщем обозрении. Тори бросила быстрый взгляд на Марка. Хоть бы он не увидел блокнот! Но как она дотянется туда, чтобы он не заметил? Как туда доковылять?

— Я сам отнесу тебя, — решительно заявил он.

— Но… — Надо остановить его, но в голову ничего не приходило. Вероятно, придется оставить дневник здесь и вернуться за ним позже. Только бы его не утащила белка!

— Готова?

— Нет, я… — В голову так ничего и не пришло.

— О, подожди. Я хотел забрать несколько банок с машинным воском. Сможешь держать их в руках?

Тори кивнула.

— О’кей. Я сейчас. — Марк побежал в автопарк.

Тори встала, сжала зубы и, преодолевая боль, сделала несколько шагов. Она схватила дневник и засунула в задний карман, потом доковыляла обратно к бревну как раз в тот момент, когда на поляне появился Марк.

— Пошли, — сказал он, вручив ей банки.

Тори с облегчением выдохнула. Он ничего не заметил.

Он поднял ее на руки, а она обняла его за шею. Если ни на что другое ей рассчитывать не приходится, то она хоть подержится за него.

Марк шел через лес. Было уже темно, и ему приходилось смотреть, куда ступает. Тори к нему прижалась и вдыхала его запах.

— Ты как, в порядке? — спросил он.

— Вполне.

— Как нога?

— Болит. — Тори повертела лодыжкой и вздрогнула. — Да, не очень-то хорошо. Остается надеяться, что это не сильно помешает мне двигаться. — Она наморщила лоб. — Я вот что подумала… не поговорить ли мне еще раз с Билли. Он, по-моему, единственный человек, у которого есть связь с кем-то, кто может быть полезен.

Марк не сразу ответил:

— Но ведь Билли врет. Ты этого не поняла?

— Врет? О чем врет?

— О моем отце.

— Что ты такое говоришь? Я была там, если ты помнишь. Я знаю, что он ходил с нами в походы за камнями.

— Нет, я не об этом. Он врет о том, что ничего не знает о сокровищах и что с ними случилось.

Тори уставилась на Марка:

— С чего ты это взял?

— Я прошел курс по разведывательной работе. Его выдали глаза — они у него заблестели, когда разговор зашел на эту тему.

— Значит, ты полагаешь, что он что-то знает?

— Уверен.

— Давай вернемся туда завтра и поговорим с ним.

— Ну нет. — Марк крепче прижал ее к своей груди. — Пусть созреет. Подождем.

— Марк, ты хоть кому-нибудь доверяешь?

— Я никому не доверяю, — с каменным лицом ответил он.

— Даже мне?

Он помолчал, посмотрел на нее, слегка улыбнулся и произнес:

— Особенно тебе.