Сьюзен Мэллери - Зов одинокой души

— Я хочу кое-что сказать, — сказала она. — Я скажу это, и ты меня обнимешь. Мы выключим свет и будем спать. Тебе не позволяется ничего говорить в ответ. Я этого не хочу, серьезно. Хорошо?

Страх прогнал прочь желание. От тревоги мышцы напряглись. Он коротко кивнул.

Она сделала глубокий вдох, затем улыбнулась.

— Я люблю тебя. Люблю уже некоторое время, но наконец готова произнести эти слова. Я люблю тебя.

Она опустилась на его плечо и закрыла глаза.

— Спокойной ночи, Кейн.

— Спокойной ночи.

Он выключил лампу, и они лежали в темноте. Она любит его. Не имеет значения, верит он этому или нет. Она верит, и этого достаточно.

Как он позволил этому случиться?

Чертовски глупый вопрос, угрюмо подумал он. Он впустил ее, и она устроилась как дома. Теперь у нее есть чувства и ожидания, на которые он никогда не сможет ответить. Он не хочет ее любви. Ни сейчас, ни когда-либо.

Он понимал, что она предназначала эти слова в подарок, по для него они были не чем иным, как ловушкой. Он чувствовал ее металлический скрежет. Надо либо вырваться, либо умереть. Либо пожертвовать собой, либо Уиллоу.

Он мог сделать вид, что взвешивает варианты, но уже знал, что выберет и какие страдания это ей принесет.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующее утро Уиллоу сделала кофе, пока Кейн собирался на работу. Она была счастлива и в то же время полна дурных предчувствий. Хотя она не жалела, что сказала ему о своих чувствах и гордилась собой за храбрость, но не могла сдержать нервное подрагивание в животе. Кейн не желал иметь подругу, не говоря уже о ком-то, кто его любит. Как он отреагирует на то, что она сказала?

Она как раз наливала кофе в его дорожную кружку, когда он вошел в кухню. Она протянула ему кружку и позволила на мгновение насладиться видом его широких плеч и узких бедер.

— Доброе утро. — Он поцеловал ее в губы, затем взял кружку. — У меня встреча в семь тридцать, поэтому я должен бежать.

— Ничего. Я покормлю Жасмин.

— Отлично. — Он снова поцеловал ее.

Она ухватилась за лацканы его пиджака и заглянула в глаза.

— Насчет прошлой ночи, — начала она. — Ты не против, что я это сказала?

— Ты всегда будешь руководствоваться сердцем, Уиллоу. Я не могу это изменить.

И ушел. И только когда его машина отъехала, до нее дошло, что он не ответил на ее вопрос.

Стрельбище находилось в помещении бывшего склада. Оно предназначалось только для избранных, и доступ туда стоил недешево. Кейн окинул взглядом свою членскую карточку, затем направился во вторую комнату. Проверив зарядку своего «глока», он надел наушники и вошел.

Не обращая внимания на других стрелков, он дошел до конца прохода и встал лицом к своей цели. Но вместо силуэта мужчины увидел Уиллоу. Услышал ей смех. Почувствовал тепло ее кожи н ощутил удовольствие.

Он опустил пистолет и заставил себя сосредоточиться. Он приезжал в клуб пару раз в месяц, чтобы поддерживать форму. Ему нравилось бывать здесь, нравился вызов. Но не сегодня. Сегодня была только Уиллоу.

Он сделал глубокий вдох, прицелился и сделал шесть выстрелов, один за другим. Нажав на кнопку, чтобы приблизить мишень, Кейн выругался. Одна из пуль вообще не попала в силуэт.

Мишень слегка покачивалась, когда он вернул ее на место. Кейн уставился на дуло своего пистолета, понимая, что ему грозит серьезная опасность утраты бдительности и контроля над собственной жизнью — единственный способ остаться в живых, поэтому он не может рисковать.

Ему не нужно было спрашивать, что случилось. Он точно знал, что изменило его жизнь. Или кто.

Она любит его. Она произнесла эти слова с убежденностью, которая не оставила ему выбора. Она теплая, заботливая, щедрая и импульсивная. Она достаточно сильна, чтобы верить, — на что у него никогда не хватало смелости.

Дать ей то, чего она хочет, невозможно. Она хочет, чтобы он любил ее, нуждался в ней, был с ней всегда. Эта мысль наполняла его тоской и ужасом. Вот только тоска удивила его.

Неужели он на самом деле думает, что может так раскрыться, привязать себя к другому человеку и тан прежнему остаться в живых? Разве то, что он так много раз смотрел в лицо смерти, ничему его не научило?

Он сделал успокаивающий вдох, прицелился и снова выстрелил. На этот раз все пули вошли в мишень в области сердца. Спокойствие снизошло на него. Он понял, что совершил ошибку, и знал, как ее исправить.

В этом мире выживает лишь сильнейший.

Уиллоу приехала к Кейну домой с еще одним растением. На этот раз это была больная орхидея, которую она намеревалась выходить.

Когда она вошла, ее приветствовали три играющих котенка.

— Вы вылезли из коробки. — Она поставила растение на стол и присела на пол. — Надо же, какие вы уже большие.

Они все были такие хорошенькие, что ей хотелось оставить их всех. Разумеется, там, где она живет, это невозможно. Вот если она сменит место жительства…

Кто бы мог подумать, что все так получится? Еще пару месяцев назад она и представить не могла того, что с ней произойдет. Вся ее жизнь круто изменилась. Она счастлива на работе, отчаянно влюблена и двигается в совершенно ином направлении. Жизнь не просто полна сюрпризов… она очень, очень хороша.

Она услышала, как поворачивается ключ в двери, и выжидающе улыбнулась. Когда Кейн вошел, она просияла.

— Я подверглась нападению кошек. Тебе придется меня спасать. Как думаешь, тебе это по плечу?

Но вместо того чтобы улыбнуться, или предложить ей руку, или даже сесть рядом с ней на полу, Кейн закрыл дверь и сказал:

— Мне нужно поговорить с тобой. Не могла бы ты встать?

Он не улыбался. Он вообще ничего не делал.

Поднимаясь на ноги, она почувствовала что-то знакомое. Что же это?

И вдруг поняла. Это было в его глазах. Они снова были пустыми. Такими же пустыми, как тогда, когда они впервые встретились.

— Кейн?

— Это была ошибка, — сказал он. — Сожалею о своей роли в ней. Мне никогда не следовало позволять тебе верить, что существует возможность чего-то большего. Ее нет. И я не хочу, чтобы она была. Я одинок по собственному выбору. Ты не можешь это изменить. Меня не интересует то, что ты предлагаешь, Уиллоу. Мне не нужно это. Мне не нужна ты.

Он говорил спокойно, просто и с ясностью, которая заставляла ее истекать кровью от неизлечимых ран.

Она не могла думать, не могла говорить, могла только стоять.

— Я — начала она.

Он прервал ее:

— Это не обсуждается. Даю тебе два часа на сборы.

Она не плакала. Уиллоу знала, что это плохой знак. Было очень больно, но какая-то часть ее как будто онемела.