Эйлин Колдер - Любовь – это безумие

– Да!

– Тогда бери купальник и жди меня внизу.

8

Абигайль встретила Мартина внизу, как он и просил ее. Она надела цельный черный шелковый купальник, поверх которого было накинуто белое кимоно, доходившее ей до середины бедер. На Мартине были черные плавки, на шее болталось полотенце.

Он молча окинул взглядом ее фигурку и, показав жестом следовать за ним, пошел по коридору.

Бассейн располагался позади дома. Он был простой прямоугольной формы – никаких буржуазных излишеств для Мартина Найта! Голубая гладь воды сверкала под лучами яркого австралийского солнца.

Абигайль почему-то вспомнила свою помолвку, состоявшуюся в темный, заснеженный вечер. Неужели это было всего три дня назад? У нее было ощущение, что прошла уже целая вечность. Летнее солнце нещадно пекло ей голову.

– Как будто в другом мире, – промолвила она почти про себя. Но Мартин, очевидно, услышал ее, потому что понимающе кивнул.

– Это и есть другой мир, – сказал он. – Здесь совсем иная жизнь. Гораздо более свободная.

Абби оглядела цветущее буйство красок и с наслаждением вдохнула приятный аромат цветов.

– В каком смысле? – спросила она. Он пожал плечами.

– Здесь человек имеет возможность проявить свои способности, и это зависит только от него самого, а не от других людей.

Господи, как он жестко сказал об этом, подумала Абигайль, но потом изменила свое мнение. Нет, не жестко. Мартин произнес эти слова со стальной, непоколебимой решимостью человека, стремящегося к успеху. Она подумала, что в этом нет ничего зазорного. В конце концов, мужчины – добытчики, и они были амбициозными со дня сотворения мира.

– А разве в Англии ты не мог добиться того же? – спросила она вдруг. – Успеха, я имею в виду.

– Разумеется, мог, – улыбнувшись, почти с гордостью ответил ее муж. – Просто там это заняло бы немного больше времени. – Он бросил взгляд на серебристо-голубую воду. – Ну так как, Абби? С чего мы начнем – с бассейна или с истории моей жизни?

Если он будет тянуть и дальше, она сойдет с ума!

– С истории жизни, – твердо сказала его жена.

– Тогда присаживайся. – Мартин показал рукой на стол со стульями у бассейна. – А я тем временем принесу нам какое-нибудь питье. – Он насмешливо посмотрел на Абби. – У меня такое ощущение, что тебя мучает жажда.

Жажда? Да она готова была выпить воду целого бассейна, а потом повторить это еще раз! Абигайль опустилась на один из шезлонгов.

Он вернулся через несколько минут, держа в руках поднос, на котором стояла бутылка водки, кувшин свежего лимонного сока и два стакана. Он наполнил оба стакана соком. Абби сделала несколько жадных глотков, наблюдая за тем, как Мартин добавляет в свой стакан водку. Она поставила свой сок на столик и подняла на него глаза.

– Итак? – вопросительно сказала она. Мартин улыбнулся.

– Ты хочешь знать, откуда у меня появились деньги?

Этот вопрос, честно говоря, интересовал ее гораздо меньше других.

– И где ты научился играть на пианино, а также любить оперу, – добавила Абигайль.

Он отпил немного из своего стакана.

– Будет легче, если я начну с самого начала, – сказал он, ставя стакан на стол. – Как ты знаешь… – Мартин немного замялся, но потом решительно продолжил, – после того как мы расстались, я уехал жить в Лондон.

У Абби защемило сердце.

– Да, Хэмфри говорил мне об этом, – холодно заметила она.

Мартин посмотрел на нее и сказал:

– Если мой рассказ будет прерываться упреками, то мы просидим здесь до завтрашнего утра.

Она вздохнула. Она делала свои едкие замечания скорее в силу давней привычки, чем из желания обидеть мужа. Она совсем не хотела ссориться с ним сейчас – разве они не достаточно делали это в прошлом?

– Больше никаких упреков, Мартин. Во всяком случае, я постараюсь.

Мартин улыбнулся.

– В Лондоне я продолжал подрабатывать, отсылая часть денег матери. Когда она наконец нашла работу, я решил податься в Австралию – посмотреть страну и заодно подработать.

– Я думала… – начала было Абби, но потом передумала и замолчала.

Голубые глаза Мартина тут же сузились.

– Что ты думала, дорогуша?

– Что ты решил пойти в университет. Они ведь разрешили тебе отсрочить занятия на год?

Он сделал еще один большой глоток коктейля.

– Да, они разрешили. Но к тому времени у меня уже пропала всякая охота учиться. Вместе с моими идеалами.

Абби понимала, что он имеет в виду. Мартин замолчал. Она ждала, что он задаст ей вопрос, который висел в воздухе между ними, как грозовое облако. Но увы, его не последовало.

– Когда я приехал в Австралию, мне показалось, что я попал в рай. Первое время я проводил на пляжах, немного подрабатывая. Продавал лед и прохладительные напитки. Первые два года остались в моей памяти как сплошные каникулы.

Абби представила себе загорелого Мартина, работающего на пляже в окружении толп таких же загорелых красоток. И никакой тоски по ней, по Абигайль… Она взяла бутылку водки и плеснула себе в стакан. Абби сама настояла на том, чтобы он рассказал ей о своей жизни, и если его рассказ вызывает в ней старые, мучительные воспоминания, она не может винить в этом Мартина.

На его лице появилось хмурое выражение, и Абигайль поняла, что его сердце тоже сжималось от старой боли.

– Потом я получил известие, что моя мать умерла, – мрачно произнес Мартин. – Возвращаться в Англию не было смысла. Там меня ничто не держало.

Ничто не держало. Эти слова крутились в мозгу Абигайль снова и снова, как какой-то жуткий ночной кошмар. Ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться и не сказать ему что-то обидное.

– И я остался в Австралии. Брался за любую работу, смотрел объявления о найме. Я остановился в Виктории на пару недель, и затем случилось невероятное. – Он улыбнулся, и Абби почувствовала, как она снова оказалась в прошлом.

На какое-то мгновение эта улыбка напомнила ей о том юноше, который подхватил ее на руки и закружил от счастья, когда они вышли из мэрии после регистрации своего брака. В тот день Мартин тоже смеялся.

– В рождественское утро, когда вся страна разговлялась индейкой, мы с приятелем надели рюкзаки и пошли в горы. Нас ничто не держало на побережье. Рождество – семейный праздник, а мы были одинокими.

Абби гневно сверкнула глазами, но они были скрыты за темными стеклами очков.

– Барни стал карабкаться на скалу, но потерял равновесие и свалился вниз, сломав ногу.

– Он поправился? – с тревогой спросила Абигайль.

– Да, через какое-то время. Но прежде мне пришлось вытаскивать его из-под камней. И вот, разгребая завал, – Мартин коротко засмеялся, – я наткнулся на большой самородок золота.