Ирэн Бург - Белая фата для Алисы

— Все готово, пожалуйте к столу.

Алиса боялась поднять глаза. С каждой минутой, проведенной в этой шикарной обстановке наедине со столь привлекательным мужчиной, она чувствовала себя все более скованной. Сейчас она с радостью перенеслась бы куда-нибудь в другое место, где смогла бы избежать этого внимательного взгляда.

— Мне бы руки помыть, — нашлась она.

Кевин махнул рукой в сторону.

— По коридору налево. Найдешь или тебя проводить?

— Я сама.

Алиса выскользнула из гостиной и заметалась в поисках выхода. Где-то здесь должен быть лифт… Кажется, вот эта дверь? Вот и кнопка… Створка заскользила вправо. Перед взором Алисы очутилась вереница костюмов на вешалке, на многочисленных полках — джемперы, рубашки, галстуки, аккуратные стопки нижнего белья. Идеальный порядок, как на выставке. Интересно, как часто Кевин сюда заглядывает? Неужели все эти костюмы хоть раз надевались? А вот и смокинг. Н-да, судя по столь обширному гардеробу, Кевин ведет насыщенную деловую и светскую жизнь.

Она снова нажала на кнопку, и створка гардероба начала плавно двигаться влево.

Алиса пошла дальше и вскоре оказалась в сверкающей кафелем кухне с шикарной плитой и множеством блестящих никелированных кастрюль. На многочисленных полках как по линейке выстроились чашки, стопки тарелок, супница… Не похоже, чтобы это помещение нещадно эксплуатировалось. Вероятно, Кевин предпочитает обедать вне дома, сделала она вывод.

Алиса вернулась на то место, откуда начала свои блуждания. Повернув в другую сторону, она дошла до туалетной комнаты. Джакузи, душевая кабинка, унитаз, раковина и несколько полочек с флаконами и флакончиками. Влажное махровое полотенце брошено на бельевую корзину, банный халат свешивается с края ванны. Некоторая небрежность делала помещение особо уютным.

Алиса подошла к зеркалу. О боже, она похожа на огородное пугало! Волосы торчат во все стороны, под глазами разводы от туши. Она протянула руки к изогнутой дуге крана, теплая струя воды окропила ее ладони. Алиса тщательно вымыла лицо, затем влажными руками пригладила торчащие во все стороны волосы, поправила юбку. После всех этих манипуляций она еще раз осторожно посмотрела в зеркало. Под безжалостным светом ярких ламп ее отражение заслуживало только удовлетворительную оценку, да и то с натяжкой. Пластыри на коленях и локтях делали ее похожей на напроказившую девчонку. Кто скажет, что ей скоро тридцатник? Она больше смахивала на тинейджера после падения с велосипеда. Нет, нужно сматываться как можно быстрее, решила она, в то же время осознавая, что больше всего на свете ей хочется остаться с Кевином. Чем лучше она узнавала его, тем все более он ей симпатичен.

К тому же голод давал о себе знать. Чашка кофе и «Маргарита» — вот весь ее сегодняшний рацион. Интересно, что ждет ее на сервировочном столике? Луковый суп или уха по-марсельски? Филе с шампиньонами в сырном соусе? Мини-пирожки, приготовленные во фритюре? От одной только мысли о еде у нее заурчало в животе. Как же все-таки она голодна!

Алиса вышла из туалетной комнаты и не успела сделать и нескольких шагов, как ее остановил пронзительный женский возглас:

— Стой! Стой!

Алиса встала как вкопанная, боясь двинуться с места. Что такое случилось? Что происходит?

— Не спеши! Прошу! Выслушай меня! — истошно вопил женский голос.

Неужто еще одна подружка Кевина удостоила его своим посещением? Кто на этот раз — алкоголичка, наркоманка? Или просто истеричка?

— Да выслушай меня наконец! Умоляю, не надо торопить события. Нельзя так сразу. Мы с тобой почти год вместе! — с тем же отчаянием в голосе продолжал высокий женский голос.

— Мы с тобой встречались три с половиной месяца, — вступил в диалог мужчина.

— А помнишь, я… мы вместе на презентации альбома Рикки были, даже за одним столом сидели? А потом мы на лайнере встретились. А потом в Афинах и на Родосе в одних отелях останавливались. Нас будто сама судьба сводила.

— Судьба ли?

— А помнишь, как мы в горах заблудились? Пришлось в сторожке заночевать. Ты был таким внимательным. Развел огонь. Мы пили из одной фляжки, как простые крестьяне ели сыр и хлеб. Знаешь, мне кажется, ничего вкуснее того сыра и того хлеба я никогда не пробовала.

— Не романтизируй.

— А утром… Помнишь, что было утром?

— Прости. Зря все это…

— Зря?! Да что ты такое говоришь? Нет, вовсе не зря. Именно тогда в горах я поняла, что мы созданы друг для друга… Не надо со мной так, пожалуйста. Пожалей меня.

Алиса узнала голоса — и именно поэтому не могла сделать ни шагу. Послышалось шуршание и приглушенный всхлип. Она представила, как Глория (Алиса не сомневалась, что высокий, с истеричными нотками голос принадлежит именно Глории) открывает свою сумочку от Диор, достает благоухающий туалетной водой от Живанши платочек и прижимает к набирающим влагу глазам.

— Не плачь… пожалуйста… не надо, Глория… — простонал Кевин, подтвердив предположения Алисы. — Ну подними голову… Не выношу слез. Ну улыбнись… пожалуйста…

Алиса сделала шаг назад, чтобы улизнуть незамеченной, но урчание в вопящем от голода животе выдало ее.

Кевин и Глория враз, как по команде, сделали шаг в ее сторону, и Алиса едва успела скрестить руки на груди, чтобы закрыть ладонями свои заклеенные лейкопластырем локти.

— Кого я вижу! Красавица, ничего не скажешь! — воскликнула Глория, и Аписа почувствовала в ее голосе явную издевку.

Сама Глория выглядела безупречно. Голубые джинсы обтягивали ее стройные ноги, розовая блузка с расстегнутыми верхними пуговками открывала ложбинку между приподнятыми тесным бюстгальтером грудями. По сравнению с таким эталоном безупречности любая другая будет выглядеть замарашкой. Тем более Алиса с ее мятой юбкой и ободранными локтями и коленями.

— Откуда эта сумасшедшая? — скривив пухленькие губки, добавила Глория и смерила Алису пренебрежительным взглядом.

Сумасшедшая? Она покажет этой истеричке, что такое настоящая выдержка!

— Дай мне пройти, — с вызовом сказала Алиса и, высоко подняв подбородок, сделала два уверенных шага.

Третий уверенным у нее не получился: ступня вдруг подвернулась, заставив Алису накрениться подобно палубе тонущего корабля. Упершись в стенку, она выпрямилась и, стараясь держать спину прямо, продефилировала мимо остолбеневшей Глории и прошла в гостиную.

Опустившись в похожее на облако кресло, она пододвинула сервировочный столик к себе поближе и взяла нож и вилку. На белоснежной тарелке перед ней красовалась горка жаренных во фритюре мини-пирожков и блестящие влагой листья салата. Она отложила вилку и нож и правой рукой взяла с тарелки малюсенький пирожок, левой — лист салата. Еще раз правой — пирожок, левой — салат. Хрусть-хрум, хрусть-хрум. Кевин и Глория. Хрусть-хрум. Жених и невеста. Хрум-хрусть. Она третья. Она лишняя.